«Быть может, – подумал Том, – она найдет обломки своего судна и закончит дни на дне морском среди затонувших пушек, бочонков с салом и сундуков, набитых слоновой костью и драгоценными камнями».

Последние слова Том произнес тихо и горько вздохнул.

– А может быть, – пробормотал он, – это носовое украшение обречено на вечные поиски. Оно будет дрейфовать от шхуны к шлюпу, от галеаса к лодке в надежде отыскать свой экипаж, который уже давным-давно покоится в морской могиле.

– Всего хорошего, – сказал Том фигуре на прощание и взялся за весла.

Он греб уже около часа и вдруг замер, подняв весла вверх и уставившись в темноту.

Откуда-то из тумана донесся крик о помощи.

Том заметил вдалеке крупный предмет, который то выныривал, то снова скрывался под водой. На долю секунды Том поверил, что это ожила фигура с носа корабля. Но морок тут же рассеялся. Человек! Он двигался словно во сне и находился довольно далеко от лодки, чтобы можно было различить его лицо и туловище.

Не было никаких сомнений в том, что бедняга услышал шум весел. Скорее всего, это жертва какой-нибудь безжалостной борьбы: нередко двое отчаявшихся людей хватаются каждый за свой конец долгожданной добычи и рвут ее друг у друга. Но в море прав тот, кто сильнее. И, как часто говаривала мать Тома, назад возвращается только победитель и рассказывает всем свою версию случившегося.

Том втянул весла в лодку.

Судя по тому, как слабо и нерешительно звучал этот крик о помощи, человек провел в воде уже долгое время.

Том мешкал, раздумывая, стоит ли ему выдавать себя. Если человек так долго находился на краю гибели, кто знает, вдруг, едва завидев лодку, он набросится на Тома, стремясь спасти себе жизнь? Тому едва ли достанет сил справиться со взрослым мужчиной, даже совсем измученным. Следовало быть настороже и, если что, просто-напросто тихо исчезнуть.

В этот момент Том услыхал громкий стон и душераздирающую мольбу о помощи. Чей-то хриплый голос проговорил:

– Спаси меня, брат мой, и ты будешь вознагражден, я клянусь тебе… Клянусь, это так же верно, как и то, что мое имя…

Голос потонул в предсмертном хрипе.

Вытащив нож и положив его на скамью, Том направил лодку туда, откуда доносился голос, и вскоре увидел мужчину, который держался за обломок судна, по форме напоминавший основание мачты.

Держась на достаточном расстоянии от незнакомца, Том решился подать голос.

– Кто вы? – спросил он.

– Друг, друг, – раздался торопливый ответ. – О Господи, благодарю тебя за твою доброту!

– Кто ты?

– Мое имя Рамон эль Пьядосо, – ответил мужчина на испанском. – Я родом из Кадиса, но уже пятнадцать лет служу на португальских торговых судах. Мой добрый друг, помоги мне, я уже четверо суток без воды.

«Эль Пьядосо» по-испански значит «благочестивый». Том покосился на фляжку с водой и увидел, что для двоих ее вряд ли будет достаточно, особенно если этот Благочестивый так сильно страдает от жажды.

– Что с тобой случилось, Рамон? – спросил Том. – Ты потерпел кораблекрушение?

Мужчина жалобно простонал, потом заговорил снова:

– Самое ужасное, что может произойти с моряком. Мятеж! Но скажи мне, мой друг, с кем я говорю? Судя по голосу, ты еще молод.

Поколебавшись мгновение, Том ответил:

– Меня зовут Том Коллинз, и мне четырнадцать лет. Скоро пятнадцать.

– Само небо послало мне тебя, Том Коллинз, – простонал мужчина, – ты будешь вознагражден за свое доброе дело.

– Расскажи мне о кораблекрушении. Мы ведь говорим о португальском галеоне?

– Сначала глоток воды, Том, хотя бы пару капель воды. Мое горло пересохло, а губы потрескались и кровоточат. Но да, да, ты прав, это был прекрасный галеон, который назывался «Святая Елена», настоящая гордость Порто. Его больше нет. Остались только полумертвый боцман из Кадиса и благословенный обломок мачты, на котором раньше красовался наш фор-марсель.

«И еще деревянная фигура с голубыми глазами, – подумал Том. – Про нее этот Рамон Благочестивый, скорее всего, не знает».

Тут пелена тумана развеялась, и Том увидел все как на ладони. Состояние мужчины оказалось поистине бедственным.

Верхняя часть его туловища едва виднелась над водой, голыми руками он обнимал обломок мачты. Его рубашка, бывшая когда-то белой, превратилась в грязные лохмотья, а кожа напоминала крабовый панцирь. Мокрые волосы прилипли к голове, щеки ввалились, руки и ноги посинели от холода, а в глазах застыла мольба, смешанная с отчаянием.

Только теперь Том обнаружил, что мужчина был не один. Рядом с ним находилось еще одно существо, вполовину меньше него ростом. Держась за мачту обеими руками, он уткнулся в нее лицом, и было неясно, жив он или уже окоченел.

Бедняга был африканец и, как показалось Тому, почти его ровесник.

Непроизвольно Том подплыл ближе и заметил, как в потухших глазах испанца затеплилась жизнь и промелькнула тень благодарности.

– Спасибо, Том Коллинз, – прошептал он, готовясь отпустить обломок мачты, который до сих пор спасал его от смерти.

Том погрузил весло в воду, еще точно не зная, как следует поступить. Этот человек внушал ему отвращение. И в то же время что-то в нем было странно притягательное.

Всего час назад, когда на море опустилась беззвездная ночь, Том сам просил о помощи, молитвенно складывал руки и выцарапывал надгробную надпись на досках лодки. Теперь же его дела поправились, и он держит в своих руках судьбу другого человека.

Том вспомнил, что мужчина упомянул о вознаграждении. Его слова засели у Тома в голове и зудели там, как надоевшая муха, но никаких доказательств того, что испанец говорит правду, он до сих пор не получил, поэтому предпочел держаться от мужчины на расстоянии весла.

– Кто этот негр? – спросил Том.

В своей жизни он видел много африканцев, потому что испанские, португальские и британские суда, перевозившие рабов, частенько бросали якорь у Невиса. Во время стоянок чернокожих выводили на палубу – вычесать вшей и подышать свежим воздухом.

Том с Теодорой не раз поднимались на борт таких судов, чтобы продать пиво, ром, вино, солонину, соль и маис.

Днем рабы всегда хранили молчание, но издавали громкие, леденящие душу крики в ночные часы, когда на кораблях избавлялись от трупов умерших невольников. Говорили, что по дороге из Африки на Карибы гибло больше половины негров, ведь в лучшем случае плавание длилось два месяца, но при плохой погоде растягивалось на полгода и больше.

Однажды, когда Том был еще совсем маленьким, он проснулся ночью от криков, доносящихся с фрегата, стоящего в гавани. Он хотел переползти через маму и броситься бежать на помощь, но мать уложила его обратно в кровать и сказала, что он должен возблагодарить Бога за то, что тот наградил его белой кожей и зелеными ирландскими глазами.