– Ага. Если хочешь, дам почитать. Потрясающий роман!

– Напомни мне годы пребывания Ромни в Италии.

– С тысяча семьсот семьдесят третьего по тысяча семьсот семьдесят пятый. В основном Рим и Венеция. Представляешь, жена этого парня приготовила его прямо на кулинарном телешоу! В Огайо!

– Ну это же не по-настоящему, Дейв…

– Так у нас и Ромни ненастоящий.

У меня пиликнул телефон. Пришло сообщение от Руперта, главы отдела, в котором он сообщал, что мне нужно явиться на оценку, как только я соберу все записи.

Руперт сидел за столом в своем кабинете, завтракал, судя по всему, в третий раз за сегодняшнее утро и уже успел запачкать манжеты рубашки о щедро политый горчицей сэндвич с колбасой. Дело плохо, скоро меня опять отправят в химчистку, раздраженно подумала я. Ну чем я привлекаю всех этих жиртрестов?! Руперт протянул мне листок бумаги с адресом в Сент-Джонс-Вуде и информацией о клиенте и сказал, чтобы я поторапливалась, но не успела я дойти до двери, как он окликнул меня:

– Э-э-э… Джудит?

Терпеть не могу, когда ко мне так обращаются! Руперт, похоже, всерьез считает, что меня зовут Э-э-э!

– Да, Руперт?

– Насчет Уистлера…

– Я подготовила все сведения еще вчера, как вы и просили.

– Э-э-э… да, но, будь добра, имей в виду, что полковник Моррис – очень важный для нас клиент. Он ожидает от нас высочайшего уровня профессионализма.

– Разумеется, Руперт.

Что ж, а может, все и не так плохо, мелькнула у меня мысль. Руперт доверил мне серьезную оценку, в кои-то веки! Мне пару раз доверяли провести оценку самостоятельно – так, ничего серьезного, – а пару раз даже отправляли в командировку, но вот важного клиента поручили впервые. Хороший знак, решила я, видимо, начальство начинает мне доверять. Если я смогу грамотно провести оценку и выставить адекватную, но привлекательную для продавца цену, мне удастся устроить для нас сделку и приобрести картины для грядущего аукциона. Уистлер – известный художник, им интересуются серьезные коллекционеры, а значит, мы сможем неплохо заработать на продаже его картин.

Чтобы отметить сие знаменательное событие, я взяла такси за счет отдела, хотя младшим сотрудникам это не позволялось. Бюджетные деньги в основном шли на более важные транспортные решения: например, забрать Руперта из ресторана «Вулзли» на углу Пикадилли. Выйдя из такси за пару кварталов от указанного адреса, я спокойно прошлась вдоль канала, над которым нависала по-летнему густая листва деревьев. В голове прояснилось, я наслаждалась запахом влажной после дождя сирени, росшей в обнесенных высокими заборами садах. Я невольно улыбнулась, вспомнив, что когда-то эти улицы, по которым сейчас прохаживаются чинные няни-филиппинки, а польские рабочие монтируют огромные бассейны в роскошных особняках, были злачным местом, элитным борделем, где за тяжелым бархатным занавесом обнаженные нимфы, словно сошедшие с полотен Уильяма Этти, ожидали своих любовников в надежде, что те заедут к ним по пути домой из Сити. Лондон всегда был и навечно останется городом шлюх.

Крошечный лазерный глаз камеры пристально нацелился на меня, как только я позвонила в дверь квартиры, расположенной на первом этаже дома с двумя входами. Я почему-то ожидала, что откроет экономка, но на пороге появился сам хозяин.

– Полковник Моррис? Меня зовут Джудит Рэшли, – представилась я, протягивая ему руку. – Я из «Британских картин». Мы договорились с вами о встрече насчет набросков Уистлера, помните?

Он фыркнул что-то нечленораздельное и кавалерийским шагом пошел в холл, а я последовала за ним. Я, конечно, и не ожидала, что полковник окажется блестящим офицером, способным свести с ума любую даму, но мне с трудом удалось не отдернуть руку от отвращения, когда он быстро прикоснулся ко мне своими пожелтевшими ногтями. Злобные маленькие глазки сверкали над седеющими усиками а-ля Гитлер, которые были словно бы приклеены к верхней губе. Не потрудившись даже предложить мне чая, он сразу повел меня в захламленную студию. Дешевые пастельные драпировки смотрелись до странности провинциально на фоне потрясающих полотен, висевших на стене. Полковник раздвинул занавески, пока я с восхищением смотрела на Сарджента, Неллера и на изысканный миниатюрный набросок Рембрандта.

– Чудесные работы! – воскликнула я, про себя подумав, что стоимость этих трех полотен составляет как минимум десять миллионов. Да, это и правда серьезная оценка.

– Рисунки Уистлера я храню в спальне, – холодно кивнув и фыркнув, словно всплывший на поверхность воды морж, отрезал полковник и подошел к двери, ведущей в смежную комнату.

Здесь было еще меньше света и пространства, в воздухе стоял отвратительный кисловатый запах пота, слегка перебивавшийся старомодным резким одеколоном. Бóльшую часть комнаты занимала огромная кровать, покрытая пушистым темно-зеленым покрывалом. Мне пришлось боком пройти мимо нее, чтобы добраться до бюро, на котором были аккуратно разложены пять небольших рисунков. Достав фонарик, я тщательно осмотрела каждый из них, проверила подлинность и идентичность сигнатуры, а потом очень бережно вынула рисунки из рам, чтобы проверить водяные знаки на бумаге.

– Прелестно! Подготовительные наброски к серии «Соната Темзы», как вы и предполагали, – гордо произнесла я, наслаждаясь тем, как уверенно звучит мой голос, как безупречен мой лондонской акцент.

– Это я и без вас знаю.

– Разумеется, но вы хотите выставить их на продажу? Для нашего аукциона в Италии они, пожалуй, не подойдут, а вот весенний каталог – это как раз то, что нужно! Провенанс у вас, конечно же, имеется?

Провенанс в нашем деле самое главное – это путь, проделанный картиной с того момента, как она покинула ателье художника, с указанием разных владельцев и аукционов, то есть подборка документов, гарантирующая ее подлинность.

– Разумеется. Возможно, вам будет интересно взглянуть еще и на эти работы, пока я достану необходимые бумаги? – спросил полковник, протягивая мне толстый альбом. – Конец Викторианской эпохи, крайне неординарный стиль!

Я сразу поняла, что за гравюры он собирается мне показать, потому что полковник подошел ко мне и положил руку на мой зад. Ладно, с этим я как-нибудь разберусь, подумала я, быстро скинула лапищу и открыла альбом. Что ж, для порнографии XIX века вполне себе. Я принялась листать альбом, изображая заинтересованность. Профессионализм, Джудит, главное – профессионализм! И тут мерзкие лапы полковника обхватили мою грудь, он навалился на меня всем телом и резко толкнул на постель.

– Полковник! Немедленно помогите мне встать! – воскликнула я голосом глубоко оскорбленной невинности, но дело, кажется, принимало серьезный оборот.

Он прижал меня к постели, а потом перекатился на бок, пытаясь задрать мою юбку своими отвратительными когтистыми лапами. Зеленое покрывало буквально душило меня, и я никак не могла приподнять голову. Все мои попытки оттолкнуть этого наглеца явно только распаляли его, и он умудрился впиться своими мерзкими слюнявыми губами в мою шею, а потом снова навис надо мной.