— В чем дело, Осси?

— О чем ты? — Оссакер смотрел в пол.

— Ну вот, мои мысли читаешь, а про меня думаешь, будто я ничего не вижу. Посуди сам. Вы с Арду вдруг, ни с того ни с сего, объявляетесь здесь, хотя должны в это время находиться далеко на западе. Да, конечно, это наш общий день рождения, но я сильно сомневаюсь, чтобы Адвокат разрешила вам бросить все ради вечеринки.

— А ты что, не можешь просто радоваться празднику и встрече с друзьями? — подал голос Ардуций. — Нынче генастро, прекрасный день, мы в Эсторре. Вино самое лучшее, оплачено Адвокатом, и мы доставили сюда новичков с фантастическим потенциалом — ты и Эстер с ними еще познакомитесь. Можно сказать, вырвали их из пасти канцлера, которая осталась с носом.

— Она была там?

— Как всегда, — ухмыльнулся Ардуций.

— И мы ничего не можем с этим поделать? — спросила Миррон.

Ардуций покачал головой.

— Адвокат не станет менять закон. Да дело и не в ордене, всему виной Коройен и ее приспешники. Мы должны наглядно убедить народ в нашей приверженности Всеведущему с помощью добрых дел. Нам нужно признание, а не конфликт с истинно верующими.

Миррон прикусила губу, ее не отпускало беспокойство.

— Рано или поздно тебе не удастся с помощью красноречия склонить всех на свою сторону, и что тогда? Мы знаем, что канцлер пустит в ход силу, если представится хоть малейшая возможность. Страшно подумать: ведь вас могут сжечь в каком-нибудь захолустье просто потому, что она сумела науськать на вас невежественных и напуганных людей.

— А что нам еще остается делать? — Ардуций развел руками. — Чтобы распространять Восхождение и искать одаренных людей, нам необходимо ездить повсюду. Сколько талантов нами найдено, сколько человек спасено от расправы? Люди, из-за своих способностей считавшие себя изгоями и жившие в вечном страхе перед орденом, теперь могут ни от кого не прятаться.

— Все-таки, Арду, это наивный взгляд на вещи, — возразила Миррон. — Может быть, здесь, на Холме, им и нет нужды прятаться, но даже в Эсторре есть места, куда нам лучше не соваться. И это в столице, а не в провинции. Не так уж важно, что говорит Адвокат и какие указы она издает. Народ все равно относится к нам в лучшем случае с опаской. А уж на окраинах нас по-прежнему ненавидят. В глазах людей Адвокат представляет орден, а мы — чужие и странные, какова бы ни была наша вера.

— Это ничего не меняет, — отозвался Ардуций. — Мы обязаны распространять наше учение, как, кстати, делал в минувшие века орден. Да, конечно, без риска не обходится, но если мы не займемся этим сейчас, будущие поколения не сумеют двигаться вперед. И как, по-твоему, нам себя вести?

— Ох, даже не знаю, — покачала головой Миррон. — Просто быть осторожными. Делать, что должно, не отрекаясь от своих поступков, но стараться не провоцировать канцлера. А то ведь знаю я вас!

Ардуций рассмеялся и поцеловал ее в щеку.

— Да ладно, будет тебе. Давай лучше выпьем. Расслабимся для разнообразия, а то ты слишком много беспокоишься.

— И не без причины. — Миррон приняла кубок, переданный ей Ардуцием, и отхлебнула вина. — И не думайте, что я не выясню настоящую причину, по которой вы сегодня объявились здесь.

— Я знаю, что выяснишь, — сказал Ардуций, и на какой-то момент его аура потускнела. — Только давай не сейчас, а?

Миррон кивнула и повернулась к сыну и Эстер, стараясь подавить тревогу.

* * *

Роберто Дел Аглиос, старший сын Адвоката и первый посол Конкорда в Сирране, ощущал прилив необычайной энергии и чувствовал себя гораздо моложе своих сорока восьми лет. Сезон за сезоном, год за годом он упорно вел трудные, деликатные, порой выводящие из себя переговоры, и вот наконец договор был утвержден властями закрытого и почти недоступного для чужаков государства Сирран.

Пусть это и не настоящий союз, однако соглашение предусматривало тесные связи, свободную торговлю намного более широким спектром товаров и, самое главное, обмен информацией о соседях, таких как Цард на юге, Омари на западе и огромное равнинное царство Герант к северу от Сиррана. Еще недавно почти слепые, благодаря договору они обрели повсюду множество глаз.

Лишь оказавшись за пределами Сирранкиора, места, где заседало правительство этой удивительной страны, Роберто позволил себе подойти к Гестерису и крепко обнять его. Двое мужчин от души похлопали друг друга по спинам.

— Этот договор, — отстранившись, сказал Роберто, — поможет Конкорду снова вернуть себе величие. Ты только подумай, что это даст Госланду и Дорносу…

— Это укрепит власть твоей матери во всех уголках Конкорда. Роберто посмотрел на своего старого друга. Сенатор Марк Гестерис был героем Конкорда, человеком, который сдерживал войска Царда на границе Нератарна, пока Роберто не подоспел с армией, чтобы дать решающее сражение войны 848-го цикла. А также великим воином и проницательным дипломатом. Пожалуй, в Конкорде не нашлось бы людей, не питавших уважения и глубокого почтения к одноглазому генералу с глубоким шрамом, пересекавшим правую сторону лица. И по сю пору этот шрам в холодные дни наливался краснотой, а пустая глазница постоянно чесалась.

— У меня не хватает слов, чтобы выразить тебе благодарность. Ты так давно не видел семью.

— Служить Конкорду для меня честь и удовольствие, — ответил Гестерис. — Однако нам еще предстоит многое сделать. Наша разведка доносит, что Цард вновь вооружается. Конечно, это может быть просто реакцией на возвращение нами Атрески и формирование легионов в пограничных провинциях, но я лично думаю иначе. А еще я полагаю, что нам очень не помешала бы военная помощь Сиррана. Силы для оказания поддержки у них вроде бы есть, но, похоже, нет ни малейшего желания их применять.

— Все это странно, — ухмыльнулся Роберто. — За все время существования Конкорда они не разу никуда не вторглись. Никакого стремления к экспансии, знаешь ли.

Гестерис коротко рассмеялся.

— Да, будучи гражданином Конкорда, трудно поверить, что можно располагать силой и не стремиться ее использовать. И подумай вот о чем. Много ли народу мы видели? Многое ли нам вообще позволили увидеть в этой стране? Не исключено, что большая ее часть вовсе не заселена. А все разговоры об их мощи служат лишь для устрашения несведущих чужеземцев.

— Ну, исключить это, конечно, нельзя. Сам-то ты как думаешь?

— Что ж, на мой взгляд, главная причина в их самосознании. Они не единый народ, а это уже само по себе отвергает всякую мысль об экспансии. Тут ведь правят не с помощью указов, а по общему согласию. Более того, можешь, конечно, посмеяться, но мне кажется, всем сирранцам присуща агорафобия. Взять хотя бы их столицу — никаких больших площадей, открытых пространств.

— Знаешь, возможно, ты прав — Роберто задумался. — Все бы так… только вот эти шпили.

— Нет. Со шпилями все в порядке, они огорожены и, как я понимаю, благословлены богами.