должность начальника дворцовой стражи, и теперь он отомстит за себя! Никогда не думал я, что буду служить под его началом. Издавна говорится: «Не бойся чиновника, бойся его власти». Как могу я с ним тягаться и что мне теперь делать?»

В большой печали вернулся он домой и рассказал обо всем матери. Оба они заплакали. Потом мать сказала:

– Сын мой! «Из всех ходов в игре самый лучший – бежать от игры». Боюсь только, что бежать тебе некуда.

Тогда Ван Цзинь произнес:

– Ты права, матушка! Но вот у меня есть такая мысль. В Янь-ане, у старого Чуна, начальника пограничной стражи, есть на службе военные, которые в свое время бывали у нас в столице и хорошо знают, как я искусен в фехтовании. Уедем к ним. Опытные люди там нужны, и там-то мы сможем спокойно обосноваться.

Так они и решили. Затем мать сказала:

– Я, конечно, должна бежать с тобой. Но я боюсь стражников, которых поставили у наших дверей. Если они догадаются, что мы задумали, бежать нам не удастся.

Ван Цзинь ответил:

– Ничего, матушка! Не бойся! Я сумею их провести!

Уже смеркалось, когда Ван Цзинь пригласил к себе одного из стражников, по имени Чжан, и сказал ему:

– Скорее ужинай, я хочу дать тебе поручение.

Чжан спросил:

– Куда угодно господину учителю послать меня?

– Во время моей болезни, – сказал Ван Цзинь, – я дал обет пойти по выздоровлении в храм у ворот Суаньцзао и возжечь там жертвенные свечи. Завтра утром я хочу быть в этом храме первым. Ты отправишься туда сегодня вечером и скажешь служителю, чтобы он открыл ворота пораньше и дожидался меня. Приготовь для жертвоприношений рыбу, курицу и голову свиньи. Переночуй в храме и жди меня там.

Недолго думая, Чжан согласился; он наскоро поужинал, взял все, что приказал ему Ван Цзинь, и отправился в храм.

Ночью мать и сын уложили ценности, шелковые одежды и серебро в большой узел и два седельных вьюка. На рассвете Ван Цзинь разбудил второго стражника по имени Ли и сказал ему:

– Возьми деньги, отправляйся в храм и вместе с Чжаном приготовь все для жертвоприношений. Будьте наготове и ждите меня. Я куплю благовонные свечи и жертвенные деньги и приду вслед за тобой.

Ли поклонился и отправился в храм.

Ван Цзинь сам оседлал лошадь и крепко приторочил вьюки к седлу. Затем он вывел лошадь через задние ворота и помог матери взобраться в седло. Мебель и громоздкие вещи остались в доме. Закрыв передние и задние ворота на замок, Ван Цзинь взвалил узел на спину и пошел позади лошади. Час был ранний, еще не рассвело, и мать и сын через Западные ворота столицы потихоньку вышли на дорогу, ведущую в Яньань.

А теперь расскажем, что произошло с двумя стражниками. Они купили еду и приготовили жертвенные блюда и стали ждать своего начальника в храме, как им было велено. Наступил полдень, но никто не появлялся. Стражник Ли встревожился и решил вернуться в дом Ван Цзиня. Там он увидел, что все ворота закрыты на замок и в доме никого нет. Ли долго искал хозяев, но так никого и не нашел. День клонился к вечеру, и у второго стражника, оставшегося в храме, тоже возникли подозрения. Он тоже поспешно вернулся в дом Ван Цзиня и вместе с Ли обшаривал его до самых сумерек. Стемнело, однако ни мать, ни сын домой не пришли. На следующий день оба стражника обошли всех родственников Ван Цзиня, но так и не нашли его.

Боясь навлечь на себя беду, стражники решили, что им остается только отправиться к начальнику дворцовой стражи и доложить ему, что Ван Цзинь бросил свой дом и скрылся с матерью неизвестно куда.

Услышав это, Гао Цю рассвирепел и закричал:

– Сбежал, мерзавец!

Он тут же велел разослать по всем городам приказ о поимке и аресте беглого военного Ван Цзиня. Стражники, поскольку они сами сообщили об исчезновении Ван Цзиня, наказаны не были. О них говорить больше не будем и поведем рассказ о дальнейшей судьбе Ван Цзиня и его матери.

Покинув столицу, мать и сын терпели всевозможные лишения, голод и жажду. Больше месяца они провели в дороге, на ночь останавливались, с рассветом снова пускались в путь. Однажды вечером Ван Цзинь, шагая с узлом на плечах за лошадью, на которой ехала мать, произнес:

– Небо нам покровительствует, мы не попали в сети, раскинутые для нас. Отсюда уже недалеко до Яньаня. Если Гао Цю и послал своих людей схватить меня, они уже не могут этого сделать.

Мать и сын были так обрадованы, что не заметили, как миновали постоялый двор, где должны были переночевать. Они все шли и шли, не зная, где остановиться на ночь, и вдруг увидели мерцающий вдали огонек. Ван Цзинь воскликнул:

– Вот хорошо! Мы пойдем туда, извинимся перед хозяевами и попросим пустить нас на ночлег, а завтра чуть свет отправимся дальше.

Они свернули в лес, осмотрелись и увидели большую усадьбу, окруженную глинобитной стеной, вокруг которой росли сотни три ив. Ван Цзинь подошел к усадьбе и долго стучал в ворота. Наконец появился слуга. Ван Цзинь, опустив на землю свою ношу, учтиво поклонился.

Слуга спросил:

– Что привело вас в нашу усадьбу?

Ван Цзинь отвечал:

– Скажу вам всю правду. Мы с матерью идем издалека. Сегодня мы хотели пройти больше, чем обычно, и не заметили, как миновали постоялый двор. Так мы и попали сюда. Впереди не видно селения, и поблизости нет заезжего двора. Вот мы и хотели просить разрешения переночевать в вашей усадьбе, а завтра утром двинуться в путь. За ночлег мы заплатим. Очень просим вас не отказать в приюте.

Слуга сказал:

– Что ж, подождите, пока я спрошу своего господина. Если он разрешит, вы, конечно, сможете здесь переночевать.

– Хорошо, – произнес Ван Цзинь. – Пожалуйста, доложите хозяину.

Работник ушел и долго не возвращался; вернувшись, он сказал:

– Господин приглашает вас к себе.

Ван Цзинь помог матери сойти на землю, взял свой узел и, ведя лошадь под уздцы, прошел за слугой во двор. Здесь он сложил свои тюки и привязал лошадь к иве. Затем путники вошли в дом, где увидели хозяина усадьбы.

Хозяину было за шестьдесят, у него были седые волосы и усы. На голове он носил стеганую теплую шапку, а одет был в широкий халат с черным шелковым поясом; обут он был в сапоги из дубленой кожи. Увидя его, Ван Цзинь низко поклонился, на что хозяин поспешно сказал: