Ной кивнул головой, давая понять, что помнит Завет этот и всё понял правильно. Он подумал, что в его семье никто уже не спрашивает его ни о чём и ничему уже не удивляется. Правда, Ной не знал, что в его отсутствие семья всё время обсуждает то, что они делают, и самое главное – для чего? Но все понимали, что должно произойти что-то невероятно важное, что полностью изменит их жизнь. И эта неизвестность беспокоила всех больше всего на свете.

Между тем Бестелесный продолжал:

– Завтрашний день, Ной, – твой последний здесь. Ты и жена твоя, и сыновья твои с жёнами должны уйти на рассвете. Прощаться ни с кем не надо! Когда вы все до последнего взойдёте в Ковчег, ОН сам затворит за вами дверь и осмолит её. Семь дней вы будете ожидать начала потопа, но выйти из Ковчега вы уже не сможете. Вы будете в Ковчеге до конца потопа, а потом ОН вспомнит о тебе, Ной.

За ужином Ной объявил, что утром они все должны навсегда покинуть дом. И хотя каждый из них был внутренне к этому готов, слова Ноя всех ошеломили. Женщины плакали, а мужчины молча разошлись по своим углам.

– Завтра нам предстоит тяжёлый день, – сказал Ной. – Вы не должны бояться того, что вы увидите, – поднимаясь из-за стола сказал он. – Нам надо отдохнуть и набраться сил. Ложитесь спать, – с этими словами Ной задул лучину.

Сам Ной в эту ночь так и не сомкнул глаз. Перед его мысленным взором проходили многие из тех, кого он завтра должен будет оставить здесь навсегда. Им всем предстояло очень скоро уйти в небытие: близким и дорогим ему – сестре и брату, друзьям и соседям, людям малознакомым и незнакомым совсем. А когда он вспомнил о маленьком Рагане, Ной даже застонал. Милка, крепко обняла и прижалась к нему. Она сердцем чувствовала его страдания, хотя, как и все, не представляла себе, что должно вскоре произойти. Ной же думал о том, как тяжело прощаться, когда хоронишь близкого тебе человека. А как жить после того, как ты похоронишь весь окружающий тебя мир?..

Перед рассветом Ной с семьей, собрав нехитрые свои пожитки, покинули дом и направились к Ковчегу. Они шли по посёлку, не встретив, к счастью, никого из соседей. Им не хватило бы никаких душевных сил объяснять что-либо.

Ещё на подходе к поляне они услышали громкий гул, в котором можно было различить и львиный рёв, овечье блеяние, мычание, рыки диких зверей и множество иных звуков. Когда же они подошли ближе, их глазам представилась фантастическая картина: вся поляна, на которой стоял Ковчег, и прилегающая к ней лощина были полны животными, как дикими, так и домашними; окружавшие поляну деревья склонялись под тяжестью сидевших на их ветвях, птиц, обезьян, лемуров, белок и прочей живности. Ною пришлось успокоить испугавшихся всего этого женщин. Они осторожно пробирались к Ковчегу, стараясь не наступать на шуршащих под ногами змей, крокодилов и ящериц. На камнях тут и там сидели лягушки, тритоны. Рядом ползали скорпионы и другие неведомые им пауки. Воздух роился от множества жуков, пчёл, бабочек и прочей мошкары. Кого тут только не было!

Но самым удивительным было мирное сосуществование всех зверей, животных, птиц и гадов земных. Антилопы и овцы щипали травку прямо перед носом у львов и тигров; змеи не поворачивали голов на сидящих рядом сусликов, кроликов или полевых мышей; рядом с крокодилом овечка пила воду из ручейка, а гепарды с ягуарами расположились рядом с семейством косуль. По соседству паслись верблюды.

– Прямо эвакуация какая-то, – тихо пробормотал незнакомое, но как-то неожиданно пришедшее ему в голову слово Ной. – Поистине неисповедимы пути твои и желания, Творец.

В дикой кaкофонии звуков от сгрудившихся вокруг Ковчега зверей, Ной объяснил своим, как и куда селить животных. Ещё раньше Бестелесный подсказал, что на нижней палубе должны разместиться все гады ползучие, крокодилы, бегемоты, а также птицы и насекомые; на средней – дикие и хищные животные; а на верхней – Ной с семьёй и домашние животные.

Они разделились: Ной с Милкой занимались расселением на верхней палубе; Сим и Руфь – на средней; Хам и Хеттуру – на нижней, а Иафет с Наамой следили за порядком у входа в Ковчег. К их великому удивлению, животные, словно повинуясь чьей-то невидимой воле, спокойно поднимались в Ковчег и следовали к отведённым для них местам. Так же послушны были пресмыкающиеся, крокодилы и прочие земноводные, птицы, жуки и насекомые.

В этих хлопотах день пролетел как мгновение. Перед заходом солнца Ковчег был полон, и все заняли отведённые для них места. Поляна, на которой стоял Ковчег, опустела. Наступила относительная тишина, прерываемая только отдельными звуками, издаваемыми разными животными или птицами. В этой тишине Ной услышал напутствие Бестелесного:

– Слушай, Ной! Сейчас ОН сам закроет дверь в Ковчег и осмолит её снаружи. Станет темно, но ты сможешь видеть смену дня и ночи сквозь оконце в крыше. Ещё семь дней Ковчег будет стоять, и вы будете все в нём, пока не начнётся то, что должно произойти. Помни, Ной, ОН тебя не оставит. Вы будете спасены.

Сразу же после этих слов они услышали, как захлопнулась дверь в Ковчег, и почувствовали густой аромат свежей смолы. Дверь словно бы опечатали. Наступила кромешная тьма. Милка зажгла на верхней палубе несколько лучин. Зажгли лучины и на средней и нижней палубах. Им было страшно находиться одним в полной темноте и неизвестности среди огромного количества диких животных. Все собрались вместе, чтобы наконец поесть и обсудить всё, что произошло в этот день с ними. Но разговора не получилось – настолько все были душевно и физически подавлены.

О наступлении утра Ной узнал, открыв маленькое оконце – люк размером в локоть, вырезанное им ранее в крыше Ковчега. Но не только: весь Ковчег был наполнен рёвом, мычанием, блеянием, хрюканьем, лаем, кудахтаньем, шипением, чириканьем, кваканьем, жужжанием и множеством иных звуков, которые издавали находящиеся в Ковчеге живые существа. Всех их надо было накормить. Для Ноя и его семьи сразу же началась повседневная тяжёлая работа. Она не оставляла им времени скучать и отвлекала от грустных мыслей. Многое из того, что было устроено в Ковчеге, они никогда не видели ранее – например, ступеньки и лестницы, благодаря которым можно было переходить с палубы на палубу, а также полы, покрытые деревом.

Странное зрелище представлял собой Ковчег. Огромное, сплошь деревянное сооружение, стояло на поляне, занимая её почти целиком. И не было в нём ни окон, ни дверей. Но эта рукотворная гора не была мертва. Внутри она была полна всевозможных звуков. Семь чудесных солнечных дней стоял Ковчег на поляне, и все эти дни люди из Ноева посёлка и других селений приходили сюда, чтобы увидеть своими глазами это чудо. Все знали уже, что Ной с семьёй находятся внутри его. Люди ходили вокруг Ковчега, продолжая удивляться, посмеиваться и подшучивать над чудаком Ноем. Они кричали Ною, стучали в стены Ковчега, стараясь услышать что-нибудь в ответ, но – бесполезно. В ответ до них доносился только животный рёв, но не человеческие голоса. Так продолжалось последние семь допотопных дней.

Ранним утром восьмого дня Ной проснулся от едва слышного шороха за стеной Ковчега. Он открыл люк – это накрапывал мелкий дождик. Но внутри у Ноя всё похолодело: вот оно! Началось! «Творец-Создатель! – обратил свой взор к небу старый Ной. – Предаём себя в руки твои. Будь милостив к нам, живущим и дышащим одним воздухом с тобой!»