теплые и влажные, от которых задыхаешься при первом касании. Я попытался отвлечься. Она была так невинна и даже не подозревала о моих мыслях. Однако мне совсем не стыдно, потому что мне правда этого хочется.

Я затянул капюшон, закрывая пол-лица. Вдруг фанаты моих книг сейчас бродят по этой набережной, увидят во мне непревзойденного кумира и набросятся? Я, конечно. не против такого внимания, но больше всего на свете я хотел остаться наедине с Анной и поцеловаться с ней. Я давно об этом мечтаю.

20 мая

Я побрился и поздно вечером пришел к Анне. По пути я смотрел на темнеющее небо и размышлял о том, что у меня сейчас, на удивленье, все чудесно. Затишье перед бурей. Меня ждет что-то ужасное. Ужасное именно для меня.

Чтобы кого-то любить, нужно что-то ненавидеть.

В мире, который я зову <<Ненавистью>>, существует много вещей. Я храню их там, складываю, запоминаю, словно выписываю длинный, бесконечный список. И мне иногда приходится спускаться в этот мир ненависти.

Я ненавижу беспомощность. У кого-то она вызывает жалость, у кого-то возбуждение, а у меня лишь раздражение. Ненавижу неоправданную наглость, унижения, пустые обещания (лучше не давать их вовсе) и несбывшиеся ожидания. Когда все идет не так, как хотелось. Когда карточный домик может разрушиться из-за простого взмаха руки. Когда за тебя все решают. Когда высказывают все гадости мне, а не тому человеку, которому они предназначаются. Не люблю что-то просить — легче сделать самому. Терпеть не могу рыбу, наручные часы и омлеты.

Но это еще не все. Мои страхи я тоже презираю, поэтому в том мире бегают тараканы, сороконожки, клопы, мыши; в глубоком море обитают кракены, по лесу бродит слендермен, а на небесах постоянные молнии и ураганы.

Ненависть вызывает не только злобу и раздражение, но и страх. Это то, с чем я никогда не смогу смириться, иначе изменю себе.

Что-то ненавистное мне предстояло встретить в ближайшее время. Я покорно ждал.

Когда я пришел к ней, она сидела за столом с раскрытой книгой и отрешенно смотрела в окно. Спокойный и равнодушный взгляд медленно перешел на меня. Она еще не была такой холодной. При рыжих лучах уходящего солнца Анна освещалась наполовину, а часть волос блестела красным оттенком. Глаза просвечивались до полупрозрачности.

-Скажи, — заговорила она бесстрастным тоном, закрывая плавным движением красную книгу, — мы бы встретились в другой жизни?

Я уверенно кивнул ей в ответ, усаживаясь на диванчик. Нет никаких сомнений, что мы бы встретились. Мы были связаны с самого начала.

-Наверно, мы бы были простыми студентами Питерского университета, которые устраивают вечеринки каждые выходные, — ее усталый голос настораживал. — Ты бы был полуголым, сидел бы так же, с самоуверенным видом, совсем один во время очередной вечеринки и…

-Подожди, такого быть не может! — я прервал ее, хмурясь. — Я бы был таким же красавчиком и меня бы окружали самые симпатичные девушки.

-Нет, все правильно, — вздохнула Анна, шумно вставая с места и приближаясь ко мне. — Ты бы тогда устал от всех девиц, что липли к тебе. И тогда бы появилась я, серая мышка, решившая тебя привлечь своей тайною. Ты бы заинтересовался, а я бы боялась раскрыть тайну, что я всего лишь обычная девчонка. Как тебе?

-Так себе сценарий.

Анна наклонилась ко мне, коленом упираясь в диван, руки положила на плечи и заставила смотреть ей прямо в глаза, глубокие как озеро, пожирающие душу и плоть. У меня перехватило дыхание; тело перестало слушаться. От ее сдержанности не осталось и следа. Я застыл, ожидая от нее все, что угодно.

Ее пухлые губы приоткрылись и зашептали:

-Что же ты во мне хорошего нашел?

На опасном расстоянии друг от друга, я вдруг почувствовал, помимо желания прикоснуться к ней, злобу. Я с отвращением отвернул голову в сторону.

-Ненавижу, когда люди себя унижают ради похвалы.

Анна осеклась; ее лицо исказилось печалью.

-Я тебе так противна?

-Ты меня взбесила. Я не говорил, что противна. И хватит выворачивать мои слова наизнанку, я же их специально правильно подбираю!

-Опять со своим правильно-неправильно! — она поморщилась в ответ моему сверлящему взгляду. — Ты бы подумал, как будет лучше!

Я фыркнул и получил от нее толчок. Как же она меня жутко бесит! Но я не давал ей уйти, хотя она и вырывалась. Ее руки отталкивали и дрались, а я лишь прижимал ее к себе сильнее. Мы орали друг на друга, кричали все, что в голову придет. Все недостатки выплывали наружу. Мне уже становилось мерзко от самого себя. И все кипело внутри, испаряясь в горячий пар. Больно. Гадко. Слишком понимаем друг друга. Мы слишком легко можем ранить друг друга. Проще всего обидеть близкого тебе человека. Он вам доверяет.

Мы устали бороться и просто остались на прежних местах, тяжело дыша. Только я уже держал ее в своих объятьях и не желал отпускать. Даже если она меня так разозлила, я бы не хотел ее терять. Это самый правильный выбор.

Мы успокоились. И вдруг я заметил слезы Анны…

-Анна… — выдохнул обеспокоенно я. Сердце заныло от боли, будто копье воткнули. А ведь я, покинув семью, пообещал себе не сочувствовать другим. От этого одни проблемы и беспокойства, стрессы. А еще никогда не любил группы или коллективы. Там нельзя думать только о себе.

Я отдалился от всех ради сохранения себя любимого. Одним словом — эгоист.

-У меня не получается, — прошептала сдавлено Анна.

Она не моргала, чтобы не проронить драгоценные слезы. Но их копилось все больше. После криков ее голос почти совсем охрип.

-Я ведь тебя совсем не заинтересовала, да?

Тонкие пальцы дотронулись до моей гладкой щеки, и я все понял. Какой же я подонок. Причина этих слез…

Я на миг закрыл глаза и выдохнул. Потом резко, схватив ее за руки, повалил ее на диван, оказываясь сверху. От удивления она даже вскрикнула. Запястья были сильно прижаты. Наши ноги касались. Ее футболка чуть задралась над шортами, лицо удивилось и даже покраснело. Грустные слезы тут же испарились; я не мог сдержать улыбки. Причина этих слез я.

Она хотела, чтобы я на нее смотрел. Только я. Хотела, чтобы такой красавчик поцеловал ее и сделал своей. Никто другой.

Разглядывая ее, я начинал возбуждаться сильнее. Ее шелковистые волосы распластались по всему дивану, а один локон прилип к ее приоткрытым губам. Грудь высоко вздымалась. Осознавая ситуацию, она лишь заводилась