Глиттер по-прежнему неподвижно висел над энергетической фермой. Четыре человека удалялись от него каким-то странным, неестественным шагом, прорезая липкие борозды в доходящем до колен слое геля. Фосфоресцирующее вещество быстро затягивало их след.

Даниель запросил у бортового компьютера краткие сведения. Перед его глазами побежали тексты и изображения, касающиеся Зеленого Круга. Это была торгово-религиозная организация созерцательного характера. На таких, как Танто, планетах, терраформуемых с помощью энергетических ферм, она оказывала достаточно специфические религиозные услуги. Одетые в специальные панцири люди погружались в жизнетворные суспензии. Скафандры черпали энергию и питание непосредственно из геля, создавая внутри себя замкнутую систему обмена материи… Суспензия делала пребывающих в ней людей невидимыми для внешнего наблюдателя. Погруженного в нее человека невозможно было ни найти, ни извлечь. Таким образом, участники обряда утрачивали связь с внешним миром. Более того – моторные функции их панцирей в определенный момент отключались, что не позволяло человеку самостоятельно возвратиться домой. Новички проводили в изоляции самое большее десять – пятнадцать дней. Мэтры Закона либо спятившие, стремящиеся путем созерцания познать свое истинное Я, – месяцы и годы. Случались и такие, которые не сообщали заранее о дате повторной активации панциря, обрекая себя тем самым на пожизненное заключение внутри его скорлупы. Однажды установленное время длительности погружения изменить было невозможно. Поэтому нет ничего странного в том, что история Зеленого Круга изобиловала повествованиями о людях, которые переоценили свою выносливость, волю и характер – о психах, выныривающих из гелевых полей после нескольких лет одиночества. Их судьбы составляли священную книгу школы, являясь предупреждением для одних адептов и иррационально притягательным стимулом для других.

Все это Даниель успел узнать из краткого изложения, предложенного бортовой экспертной системой.

– Господин Кармаль аль'Алави, я понимаю и не сомневаюсь. – Даниель снова запустил вездеход. Двинулся медленно, удаляясь от места церемонии. Отъехав достаточно далеко, обернулся. Глиттер все еще висел над фосфоресцирующей поверхностью фермы. Четыре последователя Зеленого Круга исчезли. На стеклянистой поверхности геля не осталось ни следа.

В тот момент Даниель еще не знал, сколь важной окажется для него эта случайная встреча.

Машина ехала между хрустально-зелеными полями, делая пятьдесят километров в час. Через пятнадцать минут после встречи с адептами школы Зеленого Круга Даниель заметил на горизонте неяркое свечение. Потом светлое пятно превратилось в рой огоньков, а еще позже оказалось, что это свет от жилого купола. Это и был Семменс, самый крупный из тантийских городов с населением в несколько тысяч человек. Город, в котором родился Дирк Бондари.

Все кругом выглядело нормальным, спокойным, таким, каким он представлял себе это по рассказам отца. Словно в системе не буйствовала война с чудовищными, непонятными агрессорами, будто враждебная империя людей не взяла под свой полный контроль всю систему, а днем раньше не сообщили о страшной катастрофе на станции Дирак, связывающей Гладиус с остальным цивилизованным миром. «А может, здесь мне предстоит провести остаток жизни?» – подумал Даниель, когда его машина направилась к воздушному шлюзу Семменса. Однако подобные размышления не могли продолжаться слишком долго. И он знал об этом. В системе Мультона уже не осталось тихих, безопасных мест. Перемены дошли и сюда. И поэтому Даниель не удивился, когда в воздушном шлюзе города увидел двух солдат, вооруженных парализаторами и одетых в серьге компенсационно-вспомогательные одежды.

Внутри купола было тесновато и все пронизывал тонкий, вероятнее всего неощутимый для обитателей запах затхлости. Семменсу было почти семьдесят лет – за это время его постоянно достраивали, модернизировали, но центр столицы по-прежнему был таким, каким его создали в пионерском периоде колонизации. Узкие улочки были образованы рядами жилых контейнеров, простых, суровых, производящих весьма солидное впечатление. Каждый имел автономные шлюзы, дополнительную противорадиационную защиту, а внутри, вероятно, независимую систему циркуляции воздуха и воды. Когда-то, еще в начальные времена, в случае аварии или катастрофы каждый контейнер мог превратиться в изолированное и надежное укрытие для нескольких человек, дать им возможность продержаться несколько недель, а то и месяцев, дождавшись прибытия помощи.

На улицах города – узких, темных коридорах – Даниель обнаружил множество устаревших приспособлений, указателей и контрольных устройств. Едва уловимый запах, вероятно, тоже был результатом неисправности выработавших ресурсов систем воздухообмена и регулирования биоценоза.

«А может, слишком редко сюда наведывались посторонние и никто не говорил жителям, что в их городе воняет?» – подумал Даниель.

Да и зачем бы сюда приезжать? В Семменсе проживало семь-восемь тысяч человек. Тяжко работающих, чтобы приспособить для себя этот мир. Довольно бедных, поскольку они постоянно вкладывали средства в новые машины и разновидности экоформирующих растений. Явно провинциальных – на большинстве встречавшихся Даниелю людей были одежды, которые на Гладиусе считались модными три сезона назад. Тантийцы были людьми невысокого роста, наверняка стимулированными еще в эмбриональной стадии. Их организмы, как и у большинства обитателей поселений на негостеприимных мирах, обладали лучшей усвояемостью и использованием кислорода. Их кости и мышцы были искусственно укреплены, чтобы компенсировать последствия пониженной гравитации. Повышался также уровень сопротивляемости радиации. Все это Даниель знал и раньше, однако теперь приметил, что люди эти чем-то похожи друг на друга. Он не мог сказать, в чем тут дело – то ли в чертах лиц, то ли в походке, то ли в пропорциях тел. Это не было признаком опасного вырождения – замкнутое сообщество наверняка обогащало свой генофонд, используя в соответствии с обязывающими нормативами банки ДНК. Скорее всего жизненные условия – замкнутость помещений, низкая гравитация, ограниченный набор одежд – придавали жителям Семменса определенные черты похожести. Неожиданно Даниель сообразил, кого еще напоминают ему эти люди.

Дирк Бондари, отец, был одним из них. Здесь он родился и воспитывался. Потом, познакомившись с женщиной, которая не хотела жить на Танто, эмигрировал на Гладиус.

Воспоминание об отце помогло Даниелю сообразить, что объединяет идущих мимо людей. Все это он видел у Дирка много лет назад. Отец дышал очень размеренно и несколько реже, чем средний гладианин. Ходил немного наклонившись вперед и сутулясь – Даниелю всегда казалось, что отец занимает в пространстве меньше места, нежели должен был бы занимать взрослый человек его роста. Кожа у отца всегда была сухой, шершавой, чуть более интенсивно пигментированной, чем следовало бы. Все это было результатом эмбриональной предохраны тантийцев от повышенной радиации.

Даниель знал, что и сам он тоже носит в себе гены, ответственные за эти особенности. Однако их дезактивировали искусственным путем, когда подвергали эмбриональному лечению, чтобы приспособить к жизни вне нормальной планеты.