А потом она заговорила. Не пойму, что за ерунда творится, но даже ее голос меня возбуждал… если не смотреть на костюм. Стянул с головы перья, чтобы убедиться, что это не подстава, что это та самая девушка, которая мне нужна, по чью душу я пришел…

Глаза огромные, бездонные, и я в них как в омуте тону. Свет в кабинке приглушен, и я не могу разглядеть их цвет, но он необычный, так мне по крайней мере кажется. Девчонка совсем. На первый взгляд и восемнадцати не дашь, но я знаю, что она совершеннолетняя. Аккуратный нос, сливочная кожа, а на переносице несколько веснушек, будто солнце поцеловало — и мне хочется поцеловать. Я тут же перевожу взгляд на пухлые губы. Вновь кровь разносится по венам. Хочу… Целовать сладкие губы. И чтобы со стонами, по-взрослому. Какое, нафиг, задание, когда я его уже провалил.

Возвращаю шапку со словами «сгораю от нетерпения, так хочу увидеть танец попуг… райской птички» и прячу руки в карманы, чтобы не видела, как остро мое тело реагирует на ее присутствие. Только напугать раньше времени не хватало.

Несмотря на ее спокойный тон, я вижу в глазах волнение. Не хочу, чтобы боялась. Колибри начинает двигаться. По ходу, мне все равно, какой танец она исполняет, меня каждое ее движение заводит. Хочу в личное пользование эту птичку. Чтобы я усталый приходил со службы, а она мне танцевала. Я усаживал ее к себе на колени, целовал вкусные губки…

Мысли понеслись не в том направлении. Дурова тут еще со своим заданием, которое так до конца и не озвучила. Попросила лишь с девчонкой поближе познакомиться, узнать, с кем общается, поддерживает связи.

Поближе…

Я готов к очень близкому общению, да вот только Ясмина вряд ли так быстро согласится, настороженно ко мне отнеслась, хотя я ни словом, ни делом не обидел.

«Хватит, тормози, — заставляю себя переключить внимание на танец. — Подумаешь, девчонка. Мало их, что ли, таких?»

Вспоминаю, когда у меня в последний раз был нормальный продолжительный секс. Давно. Наскоряк в баре или клубе — не в счет. Тупо снял напряжение, а удовольствия не получил, поэтому так и ведет от этой чистой чувственной девочки. Хочется ведь с эмоциями.

Замечаю, что движения чуть замедляются. Нет, она все так же красиво танцует, вроде попадает в такт музыке, но Ясмину ведет. Вот нафига напялила на себя этот бронежилет с перьями? Сейчас сознание тут потеряет. Я, возможно, получу доступ к ее губам, когда буду делать искусственное дыхание, но это все равно что целовать манекен — неинтересно без отклика, поэтому спешу на помощь.

Она быстро осушает стакан воды, который ей протягиваю, но чтобы ей действительно стало лучше, я предлагаю раздеться.

— Что?! — возмущенно смотрит на меня. Насупила свои красивые брови. Захотелось подойти и разгладить мелкие морщинки на лбу.

— Снимай свой костюм, пока не пришлось вызывать неотложку. Ты же сейчас сознание потеряешь, — стаскиваю с нее шапку, она летит куда-то в сторону. Беру со стола чистую тарелку и принимаюсь махать возле лица. Колибри хлопает пышными длинными ресницами. — Давай раздевайся! — мотает головой.

— На мне под костюмом… — не договаривает, смущается и мотает головой.

— Думаешь, я голой женщину никогда не видел? — говорю спокойно, но не улыбаюсь. Меня беспокоит ее состояние. Напугана, дышит тяжело. — Представь, что я доктор, — мои манипуляции с тарелкой не помогают. Тут достаточно воздуха, кондиционер работает, а ей хуже. Бледная совсем, глаза уплывают вверх. Достаю из рукава нож, зафиксированный на руке двумя специальными ремешками. — Посиди чуть-чуть, моя хорошая, — обхожу и распарываю сзади костюм, стягиваю с нее ворох синтетики, оголяю шею, грудь, спину.

— Не надо… — едва слышно шепчет она.

— Какая же ты глупая, Колибри. Я ведь не обижу, маленькая, — она теряет сознание. — Кто-нибудь! — кричу я, в этот момент дверь резко распахивается. В комнату врывается администратор и какая-то девушка, оба смотрят на меня, как на маньяка. Еще этот нож в руке. — «Скорую» вызывайте!..

Ясмина

Я пришла в себя, а глаза открыть не могу. Слабость ужасная, тело дрожит. Меня будто вырывают из глубокого сна громкие голоса.

— Вы с ума сошли? Я ей ничего не сделал! Она сознание потеряла, я раздел. «Скорую» лучше вызови!

— «Скорую»? Не-е-ельзя, у нас полный зал людей. Зачем панику устраивать? Я сейчас аптечку принесу, в ней нашатырь, — слышу взволнованный голос Антона. А следом добрую порцию мата Дикого, он не стесняется в выражениях и при Гуле говорит, куда администратору засунет эту аптечку, если со мной что-нибудь случится.

— Нож уберите, — командует Гуля, чувствую, присаживается рядом. — Яся, — хлопает по щекам, она редко показывает эмоции, но сейчас в ее голосе слышится паника. — Антон, я вызываю «скорую», — в этот момент мне на лицо и шею кто-то льет воду. Как же холодно, но тело реагирует на раздражитель, вздрагиваю. Мученический стон срывается с губ.

— Ты идиот! — теперь понятно, почему его называют Диким. — Какого хрена ты творишь?!

— Зато она пришла в себя, — задыхаясь, Антон выдавливает слова.

— Сейчас ты в себя придешь!

— Отпустите, он сейчас задохнется, — оставляя меня, Гуля спешит разнять мужчин.

— Не надо «скорую», — подаю голос. Сильной быть не получается, пытаюсь открыть глаза, но даже тусклый свет светящей в лицо лампы раздражает. Речи не идет о том, чтобы сесть.

— Как ты себя чувствуешь? — рядом оказалась Гуля.

— Нормально, — хотя понятно, что ни о каком «нормально» речи не могло быть. Я еще когда партию Клеопатры танцевала, ощутила слабость и головокружение. Наверное, давление упало. Последнее время неважно себя чувствую, аппетита нет, слабость. Уже недели две собираюсь сходить сдать анализ крови, все никак до лаборатории не дойду. А тут еще утром на учебу опаздывала, поесть не успела, и так весь день. Костюм еще этот…

— Что стоишь, неси ей горячий сладкий чай и шоколад, — звучит командный голос моего мучителя. Натягивая ткань костюма, Гуля прикрывает мою грудь. Последнее, что помню — как Дикий достает нож и разрезает недешевый костюм, стягивает с меня одежду, потом темнота. У меня сил нет, чтобы покраснеть, но стыд и смущение я испытываю в полной мере. Он первый мужчина, который дотрагивался до моего обнаженного тела и видел грудь.

От слабости по щекам текут слезы. Блин, я же не плакса, а остановить поток не могу. Себя жалею, наверное. Гуля утирает их белой салфеткой с лица. Я уже открыла глаза, но тело все еще слабое, не слушается.

— Ты сегодня что-нибудь ела? — присаживается на корточки мужчина, загораживая собой свет и пространство. Не сразу понимаю, о чем меня спрашивает, а когда осознаю, удивляюсь. Забота? Обо мне только родители заботились, иногда подруга. Смотрит пристально, вынуждает мотнуть головой. — Больше голодной не ходи, а ты проследи, — строго выговаривает, а мы как две первоклассницы слушаем взрослого дядьку и возразить не можем.