Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тоже, — тихо сказала летчица, опустив голову.
— Значит «красная туфелька» это мечта детства? Ну, ты и романтик! — улыбнулся Шмидт девушке.
— Суровая летчица с сердцем ребенка, у которой за плечами четыре сбитых вражеских самолета.
— Не делай из меня героиню. Мне очень далеко до тебя. На самом деле я обычная трусиха, — заявила Дюран, обращаясь к отцу.
— Совсем не трусиха. Разве могла бы трусиха выпрыгнуть из горящего самолета, не зная даже толком, что ждет ее на земле? — поддал жару Юрген.
— Селина, деточка! — мать, прикрыв рот рукой снова заплакала.
— Зачем ты так? — огорчилась девушка зыркнув в сторону товарища.
— Это правда? — слегка дрогнувшим голосом спросил отец.
— Папа, самолеты тоже сбивают. Думаешь Юрген, никогда не падал? Не берите близко к сердцу.
Софи бросилась к дочери и заключила ее в объятия.
— Может, останешься? Не станешь возвращаться? Я так боюсь за тебя!
— Как я могу остаться? Я ведь офицер и давала присягу, — ответила Селина, гладя руками мать по спине.
— Но ты у меня одна! Если тебя не станет, для кого нам жить с отцом?
— Успокойся, Софи! — хотел облагоразумить супругу Штефан.
— Это все ты! — неожиданно повернулась к нему жена.
— Ты позволил ей пойти в армию! Если бы не твой дружок из министерства пропаганды, то сидела она бы дома!
— Фрау Софи, еще неизвестно где безопасней, на фронте или в тылу. Я за своих близких переживаю не меньше. Эти ночные налеты на Берлин! Лучше погибнуть от пули в лицо, чем под обломками дома, от американской бомбы, — заступился за девушку обер-лейтенант.
— Нас тоже начали бомбить, — всхлипнула женщина.
— Вот видите! Сейчас нигде не безопасно, — посочувствовал немец.
— Простите меня Юрген, за минуту слабости. Не понимаю я такое государство, за которое воюют двадцатилетние девчонки, — уже потише сказала Софи, вытирая платком слезы.
— Мама, это мой выбор, — была непреклонной Селина.
— Выбор девушек давать новую жизнь, а ты не только не даешь, но еще и отбираешь, — упрекнула дочку мать.
— Я хочу остановить тех, кто несет смерть в наши города.
— Правильно девочка! — поддержал ее отец.
— Хватит распускать слезы. Каково будет ей, когда она вернется к себе? Как ей лететь на задание с камнем на сердце? Мы должны поддержать ее, — более жестко заявил Штефан Дюран.
— Больше чем ты ее поддержал, никто не поддержит, — заключила мать Селины.
— Не надо ссориться! — попросила летчица.
— А твоя мать кое в чем права. Женщина действительно должна дарить жизнь. Беременных обязательно отстранят от полетов.
В комнате все притихли, недоуменно уставившись на обер-лейтенанта.
— Мама, я не беременна! — тотчас же заявила Селина.
— Поясните, что вы этим хотели сказать? — прокашлявшись, задал вопрос глава семейства.
— Я хотел просить руки вашей дочери, со всеми вытекающими из этого последствиями, — ошарашил присутствующих такой новостью летчик люфтваффе.
— Ты с ума сошел? — первой пришла в себя Селина.
— А меня ты спросил? — злилась девушка.
— Что за выходки?
— Я вполне серьезно, — не стал увиливать Шмидт.
— Не слушайте его! Обер-лейтенант шутит, — изменилась в лице Дюран.
— Такими вещами не шутят, — строго заметил Штефан.
— Поэтому я и спрашиваю вас, готовы ли вы выдать дочь за меня? — чуть ли не официально поинтересовался гость.
— Прекрати Юрген! — потребовала лейтенатша.
— Они тебя совсем не знают. Я кстати тоже.
— У нас еще будет время поближе познакомиться, — настаивал на своем немец.
— Мама, папа, нам пора! — схватила девушка офицера под руку и потащила к выходу.
— Мы должны сегодня же вернуться в Нетл-Драз, а впереди длинная дорога. Рада была вас увидеть.
— До свидания! — откланялся обер-лейтенант, увлекаемый девушкой из дома.
Родители в растерянности шли следом за ними. Дюран запрыгнула на переднее сидение «мерседеса — бенца» и нетерпеливо ждала, когда Шмидт сядет за руль. Мужчина махнул на прощание рукой пожилой паре.
— Господин Юрген, мы согласны! — неожиданно заявил отец.
— Поехали, уже! — торопила его баронесса. Машина затарахтела, выплеснула порцию сизого дыма из выхлопной трубы и сорвалась с места. Дождавшись, когда родители исчезнут из вида, Дюран набросилась на водителя.
— Ты, что себе позволяешь? Выставил меня как полную дуру! К чему весь этот цирк? Они грешным делом подумали, что я беременна от тебя.
— Был бы только рад. Я люблю детей, — спокойно ответил Юрген.
— Ты, ты…, - она не знала, что и сказать.
— Кретин? — подсказал вариант мужчина.
— Хуже. Идиот!
— Называй меня, как хочешь, но твои родители не были против.
— А я? Ты у меня спрашивал? — психовала Селина.
— Я и спрашиваю, пойдешь за меня? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Шмидт.
— Ну, ты…, - она вытерла пот, выступивший на лбу.
— А где ухаживания? Поцелуи? Жаркие признания? — уже более весело отнеслась девушка к этой комической ситуации.
— От поцелуев и жарких признаний не отказываюсь. Можем приступить хоть сейчас. Ухаживания по мере возможности, — игриво произнес мужчина.
— Смотри за дорогой, герой любовник! Ты всех женщин так добиваешься? Все он уже распланировал. Ухаживания в перерыве между полетами, поцелуи после ужина, а ребенка, когда делать будешь?
— Ты извини, что так спонтанно получилось, — с серьезной миной на лице начал разговор Юрген.
— Такой возможности увидеть твоих родителей в ближайшее время не предвиделось бы, а их мнение для меня важно.
— Хватит издеваться, — попросила Дюран.
— Никто над тобой не издевается. Я тебя действительно люблю.
— И когда ты это понял? — теперь она подтрунивала над спутником.
— Как только увидел тебя. Не скрою, в моей жизни были женщины, но ни с одной я не хотел связывать свою жизнь. Так мимолетное увлечение. С тобой все по-другому.
— Ты так говоришь, потому что фаталист и больше веришь в смерть, чем в жизнь. Я поняла тебя. У тебя принцип «все и сейчас», ведь так? Увидел смазливую девчонку и захотел ее, а что будет завтра, ведь не думал? Сделаешь мне ребеночка и бросишь? Ты ведь подневольный. Куда направят, туда и полетишь. А как же я? Люфтваффе за собой жен и детей не таскает. Мне как быть? Сидеть с родителями и показывать сыну пальцем в небо и говорить, что оттуда должен прилететь наш папка?
— Это хорошо, что ты заговорила о сыне, — улыбнулся Юрген.
— Иди ты, к черту, со своими шуточками. А если тебя убьют? — рассматривала и такой вариант Дюран.
— А тебя? — в свою очередь спросил мужчина.
— Могут и меня. Поэтому я и не кручу романов.
— Значит, нет? — сделал вывод обер-лейтенант.
— Я подумаю, — уклончиво ответила баронесса.
Шурша колесами, их мерседес мчался навстречу судьбе. Любовь никто не отменял, только