Как только опасность миновала, я повесил на ручку двери небольшую табличку, на случай если этот дядька надумает ВЕРНУТЬСЯ.

Я НИКАК не мог заснуть после того, что случилось: если я слышал в коридоре шаги, у меня замирало сердце, и, только когда они удалялись, я успокаивался.

Не успел я оглянуться, как уже встало солнце, а вместе с ним и Мэнни. Мама включила телевизор, а когда Мэнни смотрит телевизор, он всегда с ним РАЗГОВАРИВАЕТ.

Болтовня Мэнни немного раздражала меня, но я не могу жаловаться. Я делал то же самое, когда был поменьше.

Однажды я смотрел свою любимую передачу, и ведущий задал вопрос.

Я сказал это в шутку, но парень из телевизора ОТРЕАГИРОВАЛ на мои слова.

Лучше бы он этого не делал. Ведь я стал думать, что люди в телевизоре слышат каждое моё слово, и думал так довольно долго.

Когда мне исполнилось шесть лет, мама усадила меня рядом с собой и объяснила разницу между «реальными» и «вымышленными» друзьями.

Когда утром Мэнни начал болтать со своими любимыми героями из телика, я понял, что заснуть мне уже не удастся. Я решил встать.

Когда я встал, я понял, чем так воняло прошлой ночью. Родрик поставил в шкаф свои ботинки, и я всю ночь вдыхал их аромат.

Но ХУЖЕ ВСЕГО было то, что «полотенце», которое я использовал, чтобы заглушить этот запах, оказалось НОСКОМ Родрика.

Кстати, о Родрике, разговор Мэнни с телевизором совсем ему не мешал: он крепко спал, не обращая никакого внимания на шум.

Папа с нетерпением ждал, когда мы все поднимемся, и немного злился. Он из тех парней, которые встают с петухами, чтобы успеть на работу, и ему не нравилось, что наше утро затянулось. Наконец мама разбудила Родрика и велела ему принять душ. Мы отправились в закусочную рядом с гостиницей, позавтракали и сели в машину.

Мама сказала, что, начиная с сегодняшнего дня, мы будем засыпать и просыпаться по общему графику, чтобы больше не терять время в дороге. Только она это сказала, как Мэнни захрапел в своём кресле.

По маминому плану главное, что мы должны были сделать сегодня, – это отправиться на деревенскую ярмарку, о которой она узнала из «Семейного досуга».

Я ещё ни разу не был на деревенских ярмарках, но мне показалось, что там стоит побывать.

Путь до ярмарки занимал несколько часов, и это значило, что мне опять придётся ехать на заднем сиденье в полусогнутом состоянии, – а мне это ужасно надоело. К счастью, через час мама предложила мне поменяться местами.

Когда я сел на переднее сиденье, оно показалось мне таким ПРОСТОРНЫМ, что даже не верилось.

Меня радовало не только то, что там много места.

У меня ведь ещё был индивидуальный температурный режим и своя подставка для чашки.

Я хотел поискать другую радиостанцию, но папа мне не разрешил. Он сказал, что музыку выбирает ВОДИТЕЛЬ. Я подумал, что это нечестно, но спорить не стал: мне не хотелось, чтобы меня опять отправили на заднее сиденье.

Музыка, которую слушал папа, была ужасная, но вид из окна всё компенсировал.

Когда сидишь сзади, то не имеешь ни малейшего представления, что происходит впереди. Теперь, когда я сел на переднее сиденье, я стал смотреть на вещи под другим углом и понял, почему мама так хотела отправиться в это путешествие.

Мы свернули на дорогу, которая вела к ярмарке, и остановились на светофоре. Перед нами стоял минивэн – точно такой же, как наш, только фиолетовый.

Дети в минивэне показались мне знакомыми. Через секунду я понял, что это те самые дети, с которыми я столкнулся прошлой ночью.

Я не стал рассказывать папе с мамой, что произошло между мной и этими детьми с уборочной тележкой: боялся, что буду жалко выглядеть в глазах родителей.

Про мою стычку с мистером Бородачом им тоже незачем знать.

Дети в фиолетовом минивэне тут же меня узнали и стали корчить мне рожи.

Я не собирался сидеть и спокойно смотреть на этих малолетних панков – я тоже скорчил ИМ рожу.

Тощий МЕНЯ передразнил. В этот момент загорелся зелёный свет, и их машина тронулась с места. Когда их минивэн дёрнулся, самый младший шмякнулся лицом о заднее стекло.

Папа объехал их слева, и мистер Бородач смог как следует меня рассмотреть.