Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Люська, тоже в форме, с тщательно налаченной причёской встречала ветеранов на КПП и провожала их к главному зданию, где сдавала с рук на руки Сигову. Тот в мятом кителе и одолженной парадной рубашке на два размера больше вёл ветеранов в актовый зал на втором этаже, где было велено собирать их до начала банкета. Старики, соскучившиеся по общению, громко переговаривались друг с другом, вспоминая бывших коллег и службу. Сигов в роли эскорта был вежлив и услужлив, в перерывах между проводами ветеранов пощипывал Люську за тощий зад и травил с вездесущим комендантом Тырковым похабные анекдоты. Тырков на мероприятии отвечал за стулья и зал, успел хлебнуть спонсорской водки, обозвать её сивухой и материл коммерсов за дешёвое бухло. Все ветераны, согласно списку, составленному Жабовной, пришли. Оставив в актовом зале дежурные уши для стариковских баек в виде Люськи, Сигов обосновался в столовой.
Здесь уже буднично сидела на стуле в углу возле большого мутного аквариума медсестра и читала ироничный детектив в мягкой обложке. Сигов поздоровался. Медсестра не ответила и продолжила читать. Сигов уважительно покосился на увесистый медицинский чемодан, стоящий рядом с её стулом и отошёл.
Приехал Хряков с гармонистом и двумя певцами из ведомственного ансамбля. У певцов были красные лица и кителя с золотыми аксельбантами. Гармонист, скромной пенсионной внешности подполковник, единственный из всех не разогревался водкой перед выступлением и был печален. Хряков дежурно шутил на тему похорон и грузил Сигова насчёт своей родственницы, которую хотел пристроить в управление. Сигов беспроблемно кивал и обещал содействие, одновременно придирчиво осматривал зал столовой, блюда и неодобрительно косился на стоящие на музыкальном центре стопки активно разогревающихся певцов.
Все ждали генерала.
Он вместе с Максудсултаном Мардангамидовичем, начальником Сигова и ещё пятью начальниками управления пришёл на сорок минут позже и так как без него никто и не думал начинать, то ветераны просидели в актовом зале больше часа. Потом, наконец, их пригласили в столовую и те с шумом повалили в двери.
Генерал, полный, одутловатый, в парадном кителе с тремя рядами планок медалей, ругал пробки (он ехал с возложения тех самых черных гвоздик), потом произнёс шумную и горячительную речь, заявив, что ветераны – это наше всё, и что мы все сейчас тоже на войне. Все дружно зааплодировали. Генерал добавил про труды и заботы управления Х и все принялись пить и закусывать.
Сигов, Люська, Жабовна, Тырков и прочая челядь стояли в стороне и рулили девочками-официантками. В дело пошли картошка, салаты и котлеты. Осетинская водка полилась в стопки. Завертелись колёса колбас.
За генеральским столом затянули песню, и Сигов понял, что пора запускать гармониста и певцов.
Те исполнили «Катюшу», «День Победы» и несколько фронтовых песен, потом перешли к песням из старых советских фильмов. Раскрасневшиеся от выпивки и воспоминаний ветераны громко и фальшиво подпевали. Генерал гудел довольным оконьяченным басом. Начальник Сигова подхватывал окончания фраз патриотичным тенорком. Даже Максудсултан Мардангамидович бубнил что-то песнеобразное в густые чёрные усы.
Жабовна со смехом отбивалась от старичка, который пытался усадить её на колени. Люська, резиново улыбаясь, выслушивала очередную историю очередного ветерана про былое. Сигов незаметно от Люськи заигрывал с маленькой официанткой-армянкой и попутно косился на генеральский стол, проверяя не нужно ли чего.
Потом пошли танцы. Бабки и дедки бодро отплясывали, а Сигов, с замиранием сердца следил за их движениями на скользком кафеле. Сегодня кадровик чуть не навернулся на нём, но ветераны держались на удивление устойчиво. В пляс пошёл и генерал. С грацией накофеиненного медведя, вытянув обе руки вверх он ритмично топтался на месте и мотал лысой красной головой.
Колонки грохотали патриотичным и победным. Начальники и ветераны отплясывали, дозаправлялись напитками и едой, и снова плясали. Старики произносили длинные тосты, перечисляя начальников, при которых они служили, ругая нынешние времена. Один дед расплакался, рассказывая как он сорок лет подряд заходил в двери управления.
Пробанкетив уже три часа кряду народ и не думал расходиться. Еду всю уже съели и генерал, пьяно матерясь, велел нести хоть что-нибудь. Принесли бутерброды. Водки, слава богу, хватало. Расцелованный ветеранами генерал сиял. Начальник Сигова мутно глядя на кадровика довольно показывал испачканный в салате большой палец вверх. Максудсултан Мардангамидович, утомившись, заснул. Сигов и Тырков вывели того под руки из столовой и сгрузили в его же кабинете на кожаный диван.
Вернувшись в столовую, Сигов понял, что торжественный банкет подходит к концу. Нализавшиеся не слабее ветеранов певцы зятянули «На безымянной высоте». Печальный трезвый гармонист скорбно аккомпанировал. Начальник Сигова немигающим взглядом смотрел на пустую тарелку перед собой. «По ходу спит,» – подумал Сигов. Генерал, закрыв глаза и обнявшись за плечи с двумя ветеранами, отчаянно боролся с гравитацией и клонился к земле.
Сигов опрокинул рюмку осетинской и поморщился – прав Тырков – действительно сивуха. Из закуски оставался только хлеб, но кадровик не ел с утра и был несказанно рад и ему.
За генералом пришёл его водитель. Вместе с Сиговым они погрузили генерала на заднее сиденье служебного BMW и водитель повёз того домой.
Это стало сигналом общего окончания банкета. Оставалось только выгнать всех старичков. Те, несмотря на отсутствие еды и водки, продолжали упорно сидеть и трендеть.
Сигов шепнул Хрякову, что пора заканчивать. Хряков, на правах единственного оставшегося не совсем пьяного руководителя, согласно кивнул. Сигов подал знак Люське. Люська засуетилась и начала таскать из столовской подсобки одинаковые синие пакеты. В каждом из них была бутылка той же осетинской водки, палка колбасы, банка оливок, батон белого хлеба, шпроты и пара апельсинов.
– Ну и на прощание, всем подарки! – громогласно объявил красный усатый Хряков.
Ветераны повскакивали с мест и загомонили ещё громче. Выстроились на выходе из столовой в очередь.
Сигов подавал Хрякову пакеты, а тот вручал их каждому уходящему ветерану. При этом жал руку и многозначительно улыбаясь говорил:
– До встречи, до СКОРОЙ встречи.
Тырков, накидавшийся халявной водки, изображал пантомимой процесс закапывания лопатой и смехоподобно гыкал.
Проводив пьяных и галдящих ветеранов до
