И Селия достала из-под плаща несколько газет и швырнула их в лицо Клайну.

Заместитель шерифа лихорадочно стал листать газеты. На первых страницах красовались большие фотографии Шарима, Алгиса Аббебе и Франца Штольберга. Здесь же помещались пространные интервью с князьями. Проглядев их, Клайн нахмурился и задумчиво почесал волосатую грудь.

— Ну и сволочи эти князья! Жаль, Морган не прикончил их во дворце Развлечений… Особенно хорош Шарим. Ведь он нарушил правила выборов и навсегда потерял право баллотироваться в шерифы!

Селия горько усмехнулась.

— Разве ты не знаешь нашего брата пограничника? Здесь не привыкли соблюдать законы. Почему же Шарим должен стать исключением? Никто уже не хочет вспоминать о том, что Шарим убил Рея Горна. А тем, у кого окажется хорошая память, обеспечена масса неприятностей.

Только сейчас Клайн заметил, что на щеке Селии виднелась царапина и пятно, словно бы от ожога. Перехватив его взгляд, Селия поморщилась и объяснила:

— Вчера ночью в храм Судьбы ворвались несколько молодчиков и учинили там погром. Монахиням угрожали изнасилованием, но все обошлось. Пока обошлось.

Клайн окончательно протрезвел.

— Ого, это уже не шутки… Ты думаешь, это были люди Шарима?

— Не знаю. Но отныне спокойной жизни не будет ни у тебя, ни у меня. От Чейна нет вестей?

Клайн покачал головой. Он стал торопливо одеваться. Когда ему осталось нацепить пояс с бластером, снаружи послышался шум.

Селия торопливо подбежала к окну, распахнула его и выглянула наружу.

— Кажется, уже поздно! — встревожено воскликнула она. — Сюда движется большая толпа. По-моему, пограничников кто-то изрядно накачал вином… Эрих, где твоя охрана?

— Должна дежурить у входа, — побледнев, ответил Клайн.

— Не видела я там никакой охраны… Ну, теперь держись, болван!

Почувствовав опасность, заместитель шерифа внезапно обрел присущее ему хладнокровие. Он спокойно перезарядил бластер.

— Ну, эти ублюдки еще пожалеют, что связались с Эрихом Клайном!.. Селия, что ты делаешь?

Девушка внезапно распахнула стеклянную дверь и вышла на балкон. Около сотни пограничников, вооруженных короткими металлическими прутами, быстрым шагом приближались к трехэтажной резиденции шерифа. Полицейских, разумеется, нигде не было видно — по-видимому, их заранее предупредили о готовящейся акции.

— Смерть ублюдкам! — орали разгоряченные спиртным люди. — Долой самозванцев! Клондайк только для пограничников! Бей чужаков!

Селия подняла обе руки и что-то тихо зашептала, неотрывно глядя на толпу погромщиков. Ее лицо побледнело, глаза засветились странным огнем. Стоявший рядом Клайн криво усмехнулся.

— Ну да, я же совсем забыл, что Селия — жрица храма Судьбы, — с иронией произнес он. — Говорят, жрицам знакомо даже волшебство… А по-моему, бластер надежней любого чародейства!

Он прицелился в высокого человека, бегущего чуть впереди толпы со стальным ломом в руке, и выстрелил. Огненный луч прочертил на пыльной дороге дымящуюся линию.

Толпа остановилась.

— Эй вы, болваны! — громко закричал Клайн. — Неужто вы не понимаете, что вам заморочили головы князья-неудачники? Они проиграли Чейну в честной борьбе и теперь мечтают занять его место. Эта резиденция принадлежит законно избранному шерифу, и я не позволю…

Послышался чей-то крик, и из толпы в сторону здания полетели десятки камней. Один из них попал в плечо Клайна, и он, застонав от боли, выронил бластер.

Как ни странно, ни один из камней не попал в Селию. Казалось, ее закрыл какой-то невидимый щит. Молодая жрица продолжала что-то горячо шептать. Клайн не понял, что она делает, но толпа почему-то не двинулась с места. Люди с железными прутьями в руках вдруг смущенно переглянулись и бросили свое оружие под ноги.

— Братья, что мы делаем? — воскликнул рыжеволосый громила. — Не хватало только, чтобы мы разгромили резиденцию шерифа! Мы же сами избрали его…

Парень вдруг вскрикнул и упал ничком. В его спине торчал нож.

— Братья, бейте чужаков! — опять послышался чей-то визгливый голос. — Эта проклятая колдунья пытается задурить нам мозги своими чарами. На костер ведьму!

Толпа подхватила этот призыв.

— На костер ведьму, на костер!

Клайн выругался и, подняв бластер, приготовился стрелять. Но Селия остановила его повелительным взглядом:

— Не надо их злить, Эрих. Я попытаюсь погасить в них зло…

Но толпа уже бежала вперед, круша все на своем пути. По обеим сторонам улицы (а резиденция шерифа находилась в самом зажиточном, так называемом Седьмом квартале) стояли несколько роскошных лимузинов. Толпа начала их опрокидывать, бить стекла, пропарывать шины металлическими прутьями. В сторону особняков полетели камни. Но главный удар пришелся по резиденции шерифа. Двери были разбиты в щепки, а затем начался погром на первом этаже, где находились приемные и секретариат. Немногочисленных чиновников, решивших остаться на своих рабочих местах, начали зверски избивать. А потом толпа рванулась по лестницам на второй этаж.

Все это время Клайн безуспешно пытался дозвониться до мэрии и до полиции Мэни-сити. Как назло, все телефоны были заняты. Наконец, разразившись громкими проклятиями, Клайн отшвырнул в сторону телефон и, взяв два бластера, пошел к двери. Селия уже стояла там и, казалось, молилась. «Неужели эта девчонка на самом деле стала колдуньей?» — с благоговейным ужасом подумал Клайн, глядя на суровое лицо Селии.

Так это или иначе, он не знал. Но к двери снаружи так никто и не притронулся, хотя на лестничной площадке кипели нешуточные страсти. Судя по грохоту, большая часть погромщиков ринулась на третий этаж, где находился зал заседаний и ресторан.

На лбу Селии выступили капли пота. Губы ее посинели, глаза подернулись поволокой.

— Все, больше не могу… — прошептала она и пошатнулась. Клайн едва успел поддержать ее.

Спустя несколько секунд двери затрещали под могучими ударами. Клайн положил обессилевшую Селию на кровать, а сам встал рядом, подняв бластеры. И едва первые несколько человек ворвались в спальню, он, не раздумывая, начал стрелять.

* * *

Спустя пять дней в большом зале мэрии состоялось открытое судебное заседание. На одной скамье подсудимых расположились шестеро погромщиков. Вид у них был довольно спокойный, кое-кто даже улыбался. На другой скамье, скрючившись, сидел Эрих Клайн. Его голова была забинтована, правая рука висела на перевязи.

Вел заседание, как обычно, мэр Популас. За его спиной сидели десять присяжных из числа самых состоятельных и знатных граждан Мэни-сити. Князья Шарим, Алгис Аббебе и Франц Штольберг расположились в ложе для почетных гостей. Они с презрением глядели на зал, забитый до отказа пограничниками.