Горожане были одеты как на праздник. Выходной все же. Женщины выгуливали шляпки и супругов, холостые мужчины подмигивали цветочницам и покупали пару букетиков, прося в довесок целомудренный поцелуй в щечку. Эдакий незамысловатый флирт.

Девушки хихикали, краснели и стреляли глазками, вопреки всем предостережениям Клеменс.

Площадь еще только заполнялась гуляющими. Огромный фонтан рассыпался струями в самой середине мощеной брусчаткой окружности, рядом с ним на широком мраморном бордюре сидели воркующие парочки и почтенные матроны, наблюдавшие за носившимися за голубями детишками.

С одной из сторон к Фальгаррской площади примыкал дворцовый парк. Он уже давно отделился от основной королевской резиденции, став местом отдыха горожан. Да и сам король переехал в новый дворец, побольше и пороскошнее, оставив в старом здании только службы вроде налоговой и залы для заседания министров и совещаний.

Некоторые праздники тоже все еще проводились в старом помещении, например, ежегодные балы и другие массовые увеселительные мероприятия для высшей столичной знати.

Солейль, новое место жительства короля и его обширного двора, находилось за городом. Вокруг него разбили прекрасный парк, еще краше того, аллеи которого уходили вглубь зелени от Фальгаррской площади. По официальной версии, король захотел стать ближе к простым людям, потому переехал за пределы столицы, в деревню. Только вот злые языки утверждали, что во время постройки новой территории, длившейся ни много ни мало десять лет, были использованы самые роскошные материалы и наняты самые известные архитекторы. Так что о простоте не могло идти и речи.

Держась за спинами остальных цветочниц, я украдкой подглядывала на горожан.

Видно было, что живущие здесь люди зарабатывают больше, чем на окраине. Ткань на одежде казалась дороже, кроме того, то тут, то там ее украшала вышивка стеклярусом, золотыми и серебряными нитями и кружевом, да и крой был явно сложнее куска полотна, что заменяло мне юбку. Вместо комплектов с жилетками дамы одевались в платья, а прически были настолько сложны, что чудом не рассыпались под порывами лёгкого летнего ветерка. Возможно, именно поэтому в них втыкали столько шпилек с фигурными навершиями — не только для красоты, но и для функциональности.

Солнце только показалось из-за домов — до полудня еще несколько часов, зато самых продуктивных. Позже гуляющие разбредутся по тавернам и домам, обедать. Мы в этот момент, подменяя друг друга, сможем перехватить по захваченному из дома куску хлеба с сыром, чтобы не отвращать покупателей бурчанием голодного живота. И еще пару часов постоим на площади, возможно, пройдемся парами-тройками по близлежащим улицам. В это время влюблённые парочки выходят прогуляться в сопровождении дуэний, и многие молодые люди покупают дамам сердца цветы.

В одиночку Клеменс нам ходить категорически запрещала. И вскоре я поняла почему.

Полдень быстро приближался, люди постепенно разбредались кто куда. Некоторые присели на террасах здесь же, на площади, но далеко не всем гуляющим это было по карману. Большинство вернулось домой, сочтя моцион на сегодня выполненным.

Таверны и кабаки распахнули свои двери первым посетителям. Мы с девушками, не сговариваясь, проходя мимо, прибавляли шагу, чтобы не соблазняться ароматами свежезажаренного мяса и тушеных овощей. Изредка то одна из нас, то другая скрывалась в переулке, наскоро перекусывая незамысловатым полдником. Есть при всех, на ходу, считалось неприличным, так что приходилось укрываться от посторонних взглядов.

Когда Софи задержалась, я по неопытности не придала этому значения. Моник, на правах старшей над нами — кто-то же должен делиться с остальными премудростями жизни, пока Клеменс рядом нет, — послала меня проверить, как она там.

И не зря.

Стоило мне свернуть в узкий тупичок, куда десятью минутами ранее отлучилась цветочница, моим глазам открылась весьма неприглядная картина.

Трое плечистых мужчин в высоких сапогах из дорогой кожи и плащах зажали несчастную девушку в углу. Деваться ей было некуда — в какую сторону бы она ни сунулась, ее ждали жадные руки.

Софи вжалась всем телом в стену, вытирая не особо чистую кладку новеньким подолом юбки. Она только утром хвасталась, что нашла очень качественную ткань по дешевке из-за пары дырочек в рулоне. Из повреждённых мест она выкроила костюмчики и платья детям, а из оставшегося получилось аж по две юбки ей и матери. Из лоскутков бабушка собиралась делать детям покрывало на кровать.

Корзина валялась неподалёку, опрокинутая набок. Фиалки, которые мы с таким тщанием увязывали бантами пару часов назад, рассыпались в уличной грязи, некоторые уже успели затоптать сапогами троица молодчиков.

Значит, дохода у бедняжки Софи сегодня не будет.

Это меня почему-то выбесило больше всего.

— Оплатите ущерб, месье. — негромко потребовала я. Тот, что практически распластал Софи по каменной кладке, безо всякого стыда лапая ее за виднеющуюся в корсаже грудь, обернулся, но отстраниться и не подумал.

Внешностью нападающий напоминал ангела… Ну, в моем представлении. Кажется, это что-то из религии, хотя до этой темы мы с Клеменс еще не дошли. Слово, при взгляде на парня первым возникшее в сознании, было «херувим». Золотистые вьющиеся локоны спиралями спускались на плечи, а широко распахнутые невинные голубые глаза отрицали у него наличие каких-либо грехов.

Смущения во взгляде потенциального насильника не было. Наоборот, там жила искренняя радость от встречи со мной.

— О, подружка! Ребята, вам повезло! — обратился он к остальным. Те осклабились, обнажив качественную работу целителей. Все зубы были на месте и сверкали здоровьем. Я оценила.

Пожалуй, сейчас самое время для тактического отступления и вызова поддержки.

Только вот стоило мне набрать побольше воздуха в легкие, готовясь к сигнальному воплю, как молниеносно подскочивший второй мужчина зажал мне рот широкой ладонью и притиснул к себе, гася сопротивление.

Судя по запаху, он недавно ел густо смазанное чесноком мясо. У меня аж в глазах защипало.

— Не плачь, цыпочка. Мы не обидим. И, как ты сама предложила, компенсируем, — «ангел» небрежно кинул в отброшенную мною во время борьбы в сторону корзину несколько серебристых монеток. Кажется, су, а не денье. Наш заработок за два-три дня. Щедро.

Софи уставилась на меня расширенными от ужаса глазами. Бедняжка растерялась, не зная, что делать, от шока у нее, похоже, перехватило горло, потому что она даже не пыталась кричать.

Я хотела гордо объяснить, что не плачу, а негодую, но рука на моем лице перекрыла не только голос, но и кислород. Брыкнувшись, чтобы хоть чуть-чуть освободиться, я очень удачно попала по лодыжке державшего меня мужчины. Внешностью он на ангела не походил совершенно, скорее на южанина: темноволосый, кареглазый, со смуглой кожей. На кисти белели многочисленные порезы — видно, не раз хватался за оружие голыми руками.