Графиня всхлипнула, наконец, разложив нервно скомканную салфетку на коленях.

- Я очень перед тобой виновата! Всецело заключив себя в трауре после гибели дочери, я не узнала о тебе ничего, поверив, что все погибли. И только совсем недавно от поверенных твоего отца получила известие, что ты жива...

- Да, бабушка. Я слышала эту историю... - тихо ответила я, потупившись.

* * *

Медленно осваиваясь, я привыкала к быту в этом веке. Горшок, отсутствие крана с водой, ванны и душа, очень непривычная довольно жирная еда, многослойные юбки и вездесущие слуги... Вся жизнь господ проходила на их глазах, и меня, привыкшую к уединению, это безумно смущало, а бывало и сильно злило.

А вот с графиней мы неплохо ладили. Я обожала читать огромную редкость моего времени - настоящие бумажные книги, сидя на небольшой скамеечке у ног графини, пока она ворчала о современных нравах. Или о моем "отце":

- Дункан - фамилия, от которой так и веет первобытной дикостью шотландских горцев!

- Он был хорошим... - совсем вжившись в роль, робко заметила я.

- Да, да. Конечно, милая. Очень хорошим. Иначе, зачем твоя матушка, отбросив все приличия, тайком обвенчалась с ним против моей воли? - с горечью вздыхала графиня.

Я только кивала. Бабушку сильно ранило "предательство" единственной и горячо любимой дочери, ускользнувшей из дома с богатым шотландским торговцем. Даже после их смерти она так и не смогла этого простить и забыть, а может, поэтому и не могла, что утратила единственную дочку столь рано.

К концу первого месяца мы с бабушкой окончательно сдружились. Было очень интересно разъезжать с ней в новомодном экипаже с открытым верхом по осеннему Гайд-парку, где графиня с каким-то непонятным удовольствием рекомендовала меня многочисленным знакомым и их родственникам до третьего колена.

По воскресеньям мы неизменно посещали маленькую церковь на Уэлбек Стрит, где к моему удивлению, никогда не встречали никого из знакомых. Позже я узнала, что бабушка русских корней, потому вероисповедание у нее православное.

Мы ходили пробовать модную новинку - мороженое, делали покупки на Бонд Стрит, гуляли по лучшим улицам Мэйфэра и, конечно, посещали приемы и принимали гостей у себя.

Мне еще очень хотелось попасть в Ковент Гарден и Воксхолл, но графиня - ставшая к тому времени для меня почти родной, - посещала их крайне редко. Бабушка сразу по приезду отвела меня к лучшей портнихе Лондона и заказала огромный гардероб. Так что я теперь щеголяла в замечательных нарядах, что изрядно скрашивало для меня тернии старинного быта.

Но главное то, что я безумно ценила - она никогда меня не стеснялась. А ведь ей не раз приходилось быть свидетельницей едва скрываемого пренебрежительного отношения ко мне со стороны чванливых снобов высшего света. Хотя никто не осмеливался оскорблять меня в открытую, так как я все же была под защитой высокого положения графини Торнхилл, но уберечь от грязных ухмылок в лицо или шуток за спиной по поводу "гигантского" роста в анекдотах о драгун-девице - ее положение не могло.

Все вечера и приемы, которые посещали мы с бабушкой, шли по одному сценарию. Поприветствовав хозяев, мы присоединялись в украшенном зале к гостям, беседовали с бабушкиными подругами и мило раскланивались со знакомыми. Куда бы я ни смотрела, вокруг была выставка драгоценных камней, шелковых кружев, перьев и... поднятых на меня любопытных лорнетов. Иногда после несколько часового подобного лорнирования я начинала чувствовать себя экзотическим экспонатом музея.

При этом молодые девушки, необходимые для работы как источник информации о графе, странно хихикали при взгляде на меня или еще хуже - задирали нос и делали вид, что меня здесь нет. Но это, в принципе, у них получалось довольно мило и подобное поведение мне казалось даже забавным, наверное потому, что меня поддерживала бабушка. В такие моменты мы с ней весело переглядывались, молча обмениваясь мнением о глупышках.

Было куда хуже, когда презрение демонстрировали молодые люди. В такие моменты мне судорожно хотелось попробовать отработанный до автоматизма перелом шейных позвонков с летальным исходом. Но я прилежно улыбалась и делала вид, что слепа на два глаза. Ну, или глуха... по ситуации.

Зато я с удовольствием открыла для себя такое явление, по сути искусство, как - светский разговор. Иногда мне казалось, что некоторые джентльмены специально готовятся к этому - заучивая анекдоты, остроумные фразы или обороты речи... Их было так занимательно слушать, что иногда мне хотелось похлопать при особенно удачных "выступлениях".

Изучать быт английской аристократии ко всему было чрезвычайно интересно. В доме, куда мы идем сегодня на праздник в честь помолвки сына, например, в качестве напитка на бале подавали - негус, подогретое и подслащенное вино. Хотя на столах обязательно будет стоять еще и пунш, но нежный и легкий негус, по мне он куда как приятней чем он или модный у нас - арахновый сок.

От помощников попавших сюда со мной, никаких вестей не было. У меня тоже. Так что по работе над проектом я не продвигалась. Это чрезвычайно тревожило... Хорошо, что в запасе пять с лишним месяцев до момента когда в Лондон из Египта доставят крест.

Это всегда приятные хлопоты, когда у друзей графини бал, на который мы были приглашены еще месяц назад. Вот сегодня вечером мы идем на праздник к давней подруге моей бабушки, которую она знает еще с Экстонсткой частной школы для девочек.

Эх, а мне всегда мечталось, как я попаду в век пышных платьев на кринолине и буду щеголять самыми изысканными нарядами. Но, увы, сейчас в моде платья с завышенной талией. И хотя это ненадолго, я все же не дождусь кринолинов - моя миссия окончится гораздо раньше. А пока для молодой девушки XIX века выбор одежды не очень велик: светлое платье и жемчуг - в качестве украшения.

Вздохнув, я с восторгом осмотрела свое бальное платье: белое воздушное с атласной окантовкой и вышитыми серебром тонкими кружевами.

Как моя личная горничная его заботливо приготовила Бетти, аккуратно разложившая сей портновский шедевр на моей кровати.

Почти не принимая участия в действе, так как изображала манекен в ловких руках, я натянула на себя воздушный наряд с помощью Летти, еще одной служанки, которая оказалось веселой деревенской девчонкой, знающей все на свете про слуг и соседей, и очень любящей бабушку.

Мы с ней и Бетти неплохо сошлись в своей нелюбви к мисс Уксус, вредной компаньонке бабушки - миссис Батлер, которая постоянно одергивала и Бетти, и Летти, призывая соблюдать строгие приличия.

Меня она тоже измеряла ледяным взглядом не в состоянии терзать точно остальных, так как видела расположение бабушки ко мне.

- Бетти, я туфли не могу поправить, там что-то зацепилось... - прошипела я, прыгая на одной ноге по ковру перед большим зеркалом. Она, кивнув, быстро склонилась к моим ногам, заново повязывая шелковые ленты бальной обуви вокруг ног пока Летти возилась с накидкой.