* * *

Вскрыв банку сардин, Бондарь покромсал батон, сыр, поставил на плиту чайник. Приступив к трапезе, он невольно поглядывал на светящееся окошко ванной комнаты, за которым не смолкал плеск воды. Сколько можно купаться? Свидетельствует ли это о необыкновенной чистоплотности Веры или наоборот?

Словно почувствовав, что о ней вспомнили, она подала голос:

– Эй ты, за мной соскучился, любимый?

– Угу, – откликнулся жующий Бондарь. – Безумно. Но можешь не торопиться. Я все понимаю.

– Что ты понимаешь?

– Тебе не часто удается дорваться до горячей воды, я угадал?

Вместо того чтобы оскорбиться, Вера засмеялась и даже что-то уронила. Судя по звуку, предмет был металлическим. Оставалось надеяться, что это не бритвенный станок.

– Я скоро, – весело крикнула она. – Ты меня покормишь? Ужасно есть хочется.

– Закатить пир на весь мир не обещаю, но думаю, что ты останешься довольна угощением. – Сделав такое заявление, Бондарь налил себе чаю и принялся фантазировать на кулинарную тему. – Мы начнем с икры на хрустящих тостах, затем будет говяжье филе с кровью под беарнским соусом и, наконец, мякоть артишока с майонезом. На десерт клубника со сливками.

– Ох, ни фига себе! – Вера опять что-то уронила.

– Обычное дело, – заверил ее Бондарь. – Я не ограничиваю себя, когда речь идет о простой и здоровой пище. Кстати, пить будем «Блан де Блан Брют» прошлого года.

– Что-что?

– Шампанское.

– Ух ты! – восхитилась Вера. – А ты, оказывается, не такой зануда, каким показался вначале. Давай устроим романтический ужин, а? У тебя есть свечи?

– Геморроем не страдаю, – буркнул Бондарь.

– Не слышу!

– Свечи уже горят!

– Бегу!

Через несколько секунд Вера и в самом деле появилась на кухне. Посвежевшая, в длинной футболке на голое тело, со сверкающими глазами, полускрытыми бахромой мокрых волос, она смотрелась неплохо… до тех пор, пока не увидела, что представляет собой обещанный романтический ужин. Сказать, что выражение Вериного лица резко изменилось, значит, ничего не сказать. Бондарь заподозрил, что его шутка оказалась жестокой, но отступать было поздно.

– Присаживайся, – любезно предложил он. – Правда, я уже отужинал, так что обойдешься без компании. Тряпка на раковине, мусорное ведро в мойке. Приятного аппетита.

Ни единой реплики в ответ. Только ледяной взгляд, после которого душ, принятый Бондарем, показался ему не таким уж холодным.

Как выяснилось после выхода из ванной, Вера тоже оказалась горазда на сюрпризы. Поскольку супружеская и детская кровати были вывезены на дачу, лежать в доме Бондаря можно было только на диване, который гостья, собственно говоря, и заняла. Без футболки.

– Ничего, что я так, по-домашнему? – невинно осведомилась она, повернувшись через плечо.

Спина у нее была узкая, но без выступающих позвонков. Кожа – смуглая. При взгляде на ягодицы, сверкающие в электрическом свете, можно было легко определить, купальник какого покроя носила девушка минувшим летом.

– Впереди почти тысячекилометровый пробег, – хрипло сказал Бондарь. – Я собирался вздремнуть перед дорогой.

– Почему так трагично? – невинно осведомилась Вера. – Во-первых, я тоже умею водить машину. Во-вторых, мы прекрасно поместимся вдвоем. Ужин при свечах не удался, но медовый месяц никто не отменял, верно?

Чувствуя себя персонажем какого-то дурацкого водевиля, Бондарь поставил рядом с диваном пепельницу, взял сигареты, зажигалку и растянулся на спине, делая вид, что его совершенно не интересует пристроившееся рядом тело.

– Я бы тоже закурила, – сказала Вера.

Перед ее носом возникла запечатанная пачка «Monte Carlo». Пришлось ей самой срывать целлофановую обертку и доставать сигарету. Успешно справившись с этой задачей, Вера попросила огонька. Зажигалка упала на диван.

– Спасибо, ты очень любезен, – сказала Вера, прикуривая.

– Травись на здоровье, – ответил Бондарь, забирая сигареты и зажигалку.

К потолку потянулись голубоватые струйки дыма.

– Ты выкуриваешь пачку в день? – осведомилась Вера.

– Две, – отрезал Бондарь.

Дымные струйки слились в зависшее над диваном облачко.

– Если ты хочешь, чтобы я распечатывала тебе по две пачки в день, то учти: делать это даром я не намерена.

– А ты вообще что-нибудь способна делать бесплатно? – съехидничал Бондарь.

– Ты будешь удивлен, но да, – спокойно ответила Вера.

– Что именно?

– Всякие пустяки, которые лично для меня ничего не значат.

Тут Вера перегнулась через Бондаря, чтобы стряхнуть пепел, завладев попутно и его сигаретой тоже, а дальше все произошло так быстро и так непринужденно, что он и опомниться не успел, как остался без джинсов, за которые, кажется, пытался цепляться. Правда, сопротивление его длилось ровно столько, сколько требуется времени для того, чтобы насадить на крючок наживку.

Раз! – и все свершилось без его участия.

Два! – Вера перекатилась на спину, вынуждая Бондаря занять позицию сверху.

Три! – Ее ногти впились в его поясницу, давая понять, что разлеживаться нечего.

А потом пошло-поехало – отнюдь не в темпе вальса.

Когда способность воспринимать окружающий мир вернулась к Бондарю, он обнаружил, что Вера преспокойно дымит сигаретой, будто все происходящее ее абсолютно не касается. Судя по столбику пепла, все произошло не просто быстро, а катастрофически быстро. Подтверждение этому не заставило себя долго ждать.

– Тебя хватило на полторы минуты, – сообщила Вера, свесившись с дивана в поисках пепельницы. Нижняя половина ее тела по-прежнему находилась под Бондарем.

– Ты засекла время? – удивился он, отстраняясь.

– Нет, просто считала про себя до ста. Надо же было чем-то себя занять.

– Зачем ты так? – спросил он.

– Решила отблагодарить тебя за шикарный ужин. Спасибо. Все было великолепно.

Притворно-кислая мина Веры свидетельствовала об обратном.

– Я почти две недели обходился без женщин, – брякнул Бондарь, хотя, вроде, не собирался оправдываться.

– Этим женщинам можно только посочувствовать. Ты такой напористый. Прямо не остановишь.

– Прекрати!

– А я еще и не начинала, – парировала Вера. – За тобой не угонишься, муженек.

Под ее напускным равнодушием сквозило плохо скрываемое превосходство. «Ничего, – мысленно пообещал ей Бондарь, – дай срок, я с тебя собью спесь! Ты у меня скоро запоешь по-другому».