дуэлировали в размеченном коридоре, тяжело ступая ногами по деревянному полу, нанося удары и великолепно парируя. Столкновение стали со сталью было странно приглушённым, словно древесина Тысячелетнего Дуба поглощала часть звука, чтобы показать своё неодобрение такому количеству стали, здесь внутри.

*

Хок и Фишер неторопливо шли по длинному извилистому коридору, ведущему в лабораторию алхимика, когда раздался внезапный и очень громкий взрыв. Пол задрожал под их ногами, а дверь в лабораторию сорвало с петель, она пролетела через весь коридор и врезалась в дальнюю стену, а через открытый дверной проём повалил чёрный дым. Затем последовали вопли, крики и довольно много нецензурной брани. Алхимик плохо переносил неудачи. Чёрный дым очень сильно вонял, в воздухе висела чёрная гарь.

Хок вдохнул дым полной грудью, прежде чем смог остановиться, и на мгновение крошечные ярко-розовые феи закружились у него над головой, распевая высокими голосами очень наводящую на размышления песню о ком-то по имени Сингапур Нелл… Хок решительно тряхнул головой, и розовые феи исчезли, одна за другой. Последняя из них подмигнула и поцеловала его. Феи действительно могли на время появиться. Алхимик мог делать удивительные вещи с нестабильными соединениями.

- Я вижу, наш Алхимик всё ещё усердно вкалывает, - торжественно произнесла Фишер, отбивая одной рукой чёрный дым, который медленно клубился в воздухе, а затем быстро всасывался в открытый проём коридора.

Древо могло позаботиться о себе само, хотя Алхимик испытывал его терпение чаще других. - Он всё ещё пытается превратить свинец в золото? Я постоянно говорю ему, что если золото станет таким же доступным, как свинец, то оно будет стоить не больше, чем свинец; но он меня не слушает. Я думаю, что всё дело в азарте.

- Хотя он удивительно хорошо готовит, сказал Хок. - Полагаю, вся эта возня с зельями даёт ему представление о том, как правильно сочетать ингредиенты… Ему всё ещё запрещено посещать кухни Древа?

- Верно, сказала Фишер. - Из-за этого его пирога с макаронами я просидела в клозете несколько часов.

- Он был очень вкусным, - сказал Хок.

- Странно, но это не заставило меня чувствовать себя лучше, - сказала Фишер.

- Это избавило тебя от икоты.

- Только потому, что мне было страшно.

Хок глубоко вдыхал последние остатки чёрного дыма. - Я чувствую запах… серы, мандрагоры и… это кардамон? Тебе это о чём-нибудь говорит?

- Это значит, что нам придётся ещё раз серьёзно поговорить с ним, - сказала Фишер. - Я не против, чтобы он взорвал свою лабораторию, потому что Древо всегда поглощает ущерб и убирает за ним, а Алхимик всегда возвращается… но это сильно выбивает из колеи студентов.

- Он не так часто устраивает разрушительные взрывы, как раньше, - сказал Хок. - А вот рефлексы студентов от этого только улучшаются. Они могут увернуться, укрыться и выпрыгнуть из окна Академии быстрее, чем кто-либо другой.

- Но когда он ошибается, это чревато последствиями, - сурово сказала Фишер. - И родители очень не любят, когда их любимых отправляют домой в закрытом гробу, потому что мы не смогли найти все части.

- Ты преувеличиваешь, - сказал Хок.

- Только чуть-чуть!

- Ладно, ладно. Мы заскочим к нему надолго, чтобы сказать своё веское слово. Но только потому, что я ненавижу писать письма с извинениями родственникам студентов.

*

Алхимик был не в настроении выслушивать нотации. Поэтому Хок сбил его с ног и сел на него, в то время как Фишер очень строго отчитала его, пока он не согласился, что они правы, а он не прав, и не могли бы они позволить ему подняться сейчас, так как ему ещё нужно потушить несколько новых очагов.

Хок и Фишер шли по длинным, извилистым коридорам Древа, поднимаясь и спускаясь по лестницам в зависимости от настроения, заглядывая в любую комнату, которая привлекала их внимание, и даже в те, которые изо всех сил старались не привлекать. Все потолки Древа были удивительно гладкими и полированными, хотя никто никогда их не полировал и не натирал. Древо само о себе заботилось. Тот, кто изначально вырезал внутреннюю часть Тысячелетнего Дуба, проделал отличную работу. Согласно современной научной теории, Древо позволило этому случиться и, возможно, даже сотрудничало в этом процессе, поскольку трудно представить себе кого-то достаточно могущественного, чтобы навязать свою волю Тысячелетнему Дубу. Всевозможные колдуны пытались, но едва-едва, потому что некоторые колдуны просто не могли противостоять вызову, и обычно всё заканчивалось головной болью, которая длилась несколько дней. Было слышно, как один из них жалобно причитал: “Проклятье, Древо реальнее нас!” Пока кто-то не отвёл его в сторону, чтобы он хорошенько полежал, накрыв глаза влажной салфеткой.

По последним представлениям, Древо позволило сделать в себе дупло, потому что ему было одиноко и хотелось, чтобы его заняли, для компании. Эта теория вызывала беспокойство только в том случае, если о ней слишком много думать, поэтому большинство людей старались не думать об этом. Многие люди жили внутри Тысячелетнего Дуба и использовали его для разных целей на протяжении многих лет. Древо не делало различий. Первоначально Хок и Фишер нашли Древо заброшенным и покинутым и просто поселились в нём. Древо, должно быть, одобрило их, потому что никто не остаётся надолго в Древе, если оно их не одобряет. Они либо улетают со свистом, либо вообще не уходят, и никто никогда их больше не видит. Все сходятся в одном: Древо, безусловно, бодрствует и осознаёт происходящее в своей собственной древней древесной манере. Несколько глубоко мистических типов утверждают, что могут разговаривать с Древом, но только после того, как проглотят поистине героические порции местных грибов.

Первоначально Хок и Фишер основали свою Академию Героев в подземелье, полном сокровищ, которые они привезли с собой из Лесного Королевства. Предположительно украденных. Даже после стольких лет в Академии оставалось более чем достаточно средств для поддержания её существования, к которым добавлялись щедрые пожертвования благодарных выпускников. Предположительно, дань. Первый Хок всегда говорил, что ученики должны получать всё необходимое для развития своих талантов, независимо от их предыдущего происхождения. Первая Фишер утверждала, что он говорит это только для того, чтобы можно было использовать слово - irregardless.

Студенты-войны смотрели свысока на студентов-магов, те - на студентов-алхимиков, те - на студентов-политиков, те - на всех остальных. Все Хоки и Фишеры поощряли здоровое соперничество, но в то же время жестко обрушиваясь на любого, кто опускался до издевательств.

Этой мысли было достаточно, чтобы добавить