Стюарт склонил голову, и Лаура заметила, что он пытается взять себя в руки. Мысленно она приказала ему собраться, хотя сама еле сдерживалась. Она слышала, как вокруг нее всхлипывают люди.

— Я обращаюсь к тем, кто предан тем же идеалам, что и мой брат, — продолжал Стюарт. — Продолжайте делать свое дело в память о нем. Рэй Дэрроу был бы рад этому.

Вечером того же дня Лаура и Стюарт сидели в крошечной гостиной квартиры над гаражом. Эмма уже легла в постель, но дверь в ее комнату оставалась приоткрытой, поэтому Лаура говорила тихо, чтобы девочка не могла ее услышать.

— Я не думаю, что он покончил с собой из-за книги, — сказала она. Лаура сидела рядом со Стюартом и смотрела на задернутое синей шторой окно. — Я думаю, во всем виновата я.

— Ты? — удивился Стюарт. — Не сходи с ума, Лори. Ты была для него всем.

— Ты не все знаешь, Стюарт. — Лаура сняла нитку с рукава свитера. — Я думаю, что он начал ощущать себя проигравшим после того, как я открыла последнюю комету. Он все время получал отказы из издательств, а я без труда добывала деньги на исследования, мои фотографии появлялись в «Ньюсуик» и «Тайм». Я слишком долго работала в обсерватории в Бразилии. Я была слишком занята собой. «Лаура Брендон и ее карьера». Я все время оставляла его одного.

— Я думаю, он понимал, что это часть твоей работы. Рэй очень тобой гордился.

— Не знаю, Стю. Сразу после смерти моего отца мы с Рэем… В общем, он накричал на меня.

— Рэй?!

— В его словах было столько горечи. Он не был доволен ни моей работой, ни моим успехом. Наверное, это мучило его уже давно, но ему удавалось скрывать от меня свои чувства.

— Что ж, Рэй скрывал их не только от тебя, но и от меня тоже. Я никогда не слышал от него ничего подобного.

В доме друзей Лауры на втором этаже зажегся свет. Это была семья из пяти человек, живущая нормальной, спокойной, тихой жизнью. Лаура завидовала им.

— Даже когда я бывала дома, — продолжала она, — я часто проводила ночи напролет за телескопом. Рэй говорил мне, что просыпается после полуночи, а меня рядом нет. Он тосковал без меня. — Она сморгнула подступившие слезы. — Я была эгоисткой.

— Не знаю, — Стюарт покачал головой. — Не могу представить, чтобы Рэй злился на тебя из-за твоей работы. Он не мог ревновать к твоему успеху. Он не такой человек.

— Возможно, когда он чувствовал себя хорошо, все было в порядке. Но последнее время его мучила депрессия. А я просмотрела это. Мне следовало быть внимательнее.

— Ты слишком строга к себе, Лори.

— Я не рассказала тебе о записке, которую он оставил.

— Записка? Ты ничего не говорила.

— Мне не хотелось обсуждать это по телефону. — Лауре и сейчас было грустно говорить об этом со Стюартом, но она понимала, что должна сделать это.

— Что написал Рэй? — Стюарт подсел к ней ближе.

— В записке было сказано: «Я просил тебя не ездить».

— Что это значит?

— Видишь ли, все так запутано. — Лаура потерла глаза. — Есть одна старая женщина, которая живет в доме престарелых, и…

— Та самая, о которой тебя просил позаботиться твой отец?

— Откуда ты знаешь?

— Когда мы с Рэем в последний раз говорили по телефону, он сказал мне об этом. Брату казалось, что тебе не терпится взвалить на свои плечи еще и заботу о ней. Его это очень огорчало.

— Его огорчение показалось мне несколько чрезмерным и даже агрессивным. Возможно, всему виной депрессия. Он не мог здраво мыслить.

Стюарт замялся.

— Мне его реакция тоже показалась слишком бурной, — сказал он. — Значит, он просил тебя не видеться с ней?

— Верно. Но я должна была поехать туда, Стюарт. — Она взглянула ему в лицо. — Отец просил меня об этом…

— Но твой отец умер, — прервал ее Стюарт, — и он никогда бы не узнал, выполнила ты свое обещание или нет. — Он словно не понимал, как больно слышать Лауре его слова. — А Рэй был жив. Почему-то для него было важно знать, что его мнение имеет для тебя значение.

Лаура не знала, что ответить. Ей казалось, что Стюарт должен был понять ее.

— Так ты виделась с ней? — спросил он.

— Да, но я так и не знаю, почему отец просил меня позаботиться о ней. У нее болезнь Альцгеймера, и она его не помнит.

— Болезнь Альцгеймера? — Стюарт хмыкнул.

— Не вижу ничего смешного.

— Ты права. Это совсем не смешно. — Стюарт придал своему лицу серьезное выражение, но Лаура заметила, что это далось ему нелегко. — Ты намерена снова с ней встретиться? — спросил он.

— Не думаю. — Лаура вздрогнула при мысли об этом. Для нее визит к Саре Толли оставался связанным со смертью Рэя.

— Вот и хорошо, — вздохнул Стюарт. — О ней заботятся?

— Полагаю, да.

— Так забудь о ней. Ты удостоверилась, что с ней все в порядке. Ты сделала все, что от тебя требовалось. Никакой связи между ней и твоим отцом не обнаружилось. Теперь можно обо всем забыть.

Стюарт был прав. Деньги отца обеспечат существование Сары Толли, поверенный оплатит все ее счета. Лауре больше ничего не надо делать. Она вспомнила Кэролин, которая убеждала ее, что Сара будет рада общению и прогулкам, но тут же прогнала эту мысль.

Стюарт поднялся с таким же стоном, как, бывало, это делал Рэй.

— Я поеду, пора. — Он потянулся. — День был длинный.

Лаура встала и проводила его до порога. Стюарт обнял ее на прощание.

— Рэй многим пожертвовал ради тебя, ты же знаешь, — сказал он.

Она кивнула. Стюарт поцеловал ее в щеку и вышел. Лаура вернулась на диван.

«Рэй многим пожертвовал ради тебя».

Боль была еще слишком остра. Рэй давал ей моральную и материальную поддержку, чтобы она спокойно продолжала свою карьеру. Он любил ее, несмотря на ее успехи и свои неудачи.

И Рэй взял на себя ответственность за ребенка, которого она не собиралась рожать.

Лаура наблюдала через одностороннее зеркало за тем, как новый психотерапевт Эммы Хизер Дэвисон рисует что-то на большом листе бумаге, лежащем перед девочкой.

— Покажи мне очень-очень сердитое лицо, — попросила Хизер сидящую рядом с ней за столом Эмму.

Эмма наморщила нос и оскалила зубы. Лаура беззвучно рассмеялась.

— Отлично! — похвалила Хизер и весьма похоже изобразила мордашку Эммы на листе бумаги. Во всяком случае, так показалось Лауре.

— А теперь покажи мне грустное личико, — услышала она голос психотерапевта.

Уже наступил июль. Со смерти Рэя прошло больше полугода, и с тех пор Эмма не произнесла ни слова. Это казалось просто невозможным. Раньше воспитательница детского сада не раз вызывала Лауру и жаловалась на бесконечную болтовню ее дочери. Эмма вечно бродила за Лаурой или Рэем по дому и донимала их бесчисленными вопросами и разговорами. А теперь как будто кончились слова, отпущенные ей на всю жизнь, и девочка не могла найти других.