Должно быть, я пошевелилась, потому что заметила, как глазки-бусинки Уилсона впились в меня. Он напрягся, когда я привстала; наверное, подумал, что я собираюсь выпрыгнуть в окно и бежать по улице, как персонаж боевика. Наверняка он много времени по вечерам просиживает перед телевизором!

Нев встал и сказал:

— Мне нужно выпить воды.

— Оставайся где сидишь, зайчик! — рявкнул Уилсон.

— Его только что стошнило! — возразила я. — Ладно, Нев, оставайся на месте. Я схожу и налью тебе воды. — Я подошла вплотную к Уилсону, угрожающе нависла над ним и объявила: — Вы не имеете никакого права мне мешать! И не забудьте, после вчерашнего посещения вашего коллеги наша приятельница умерла!

— Ты слишком много болтаешь! — огрызнулся Уилсон.

— А у тебя слишком жирное пузо! — ответила я.

— Ну ладно, — прорычал Уилсон. — Ты не так запоешь, когда сюда нагрянет полиция. Иди, налей ему воды. Где кухня?

— Рядом. Если я оставлю дверь открытой, вы отсюда увидите, что я делаю. Идет?

Он что-то проворчал и нехотя вышел в коридор, откуда видны были и гостиная, и дверь кухни. Я вошла в кухню и включила воду. Заодно попила сама, хотя все время спиной чувствовала злобный взгляд Уилсона. Потом я налила в стакан воды для Нева и вернулась в гостиную.

— Спасибо, Фран! — сказал он и стал пить мелкими глотками. Потом прошептал: — Фран, ты ведь меня не бросишь? Не думаю, что мне удастся в одиночку управиться с полицией!

Я снова улыбнулась. Неву придется как-то управляться в одиночку, потому что полицейские допрашивают каждого в отдельности.

Откровенно говоря, я в жизни не видела сразу столько представителей закона — тем более в одном доме. Они прихватили с собой всевозможное снаряжение, прожекторы, фотоаппараты и всякую всячину. Мне даже было бы интересно наблюдать за ними, не находись мы в центре событий.

Прибыл некий сержант уголовного розыска по фамилии Парри. Его рыжеватые волосы были стрижены ежиком. Проницательные ярко-голубые глаза, на мой взгляд, были слишком близко посажены. Бровей у него почти не было; возможно, в качестве компенсации он решил отпустить усы. Правда, пока его усилия особым успехом не увенчались. Над верхней губой торчали неровные пучки волос, различной густоты и оттенка, как будто Парри страдал чесоткой. Разговаривал он язвительно и, очевидно, не верил ни единому слову из тех, что мы произнесли.

— Итак, что тут у вас произошло? — Сержант Парри достал записную книжку и с усталым видом принялся листать ее.

Мы ответили, что не знаем.

— Не пудрите мне мозги. И не тратьте напрасно драгоценное время — ни мое, ни ваше, ни инспектора. Знаете, во сколько обходится налогоплательщикам расследование тяжкого преступления? Хотя нет, откуда же вам это знать! Ведь вы-то налогов не платите. Вы же халявщики, живете за счет честных граждан. Ладно, выкладывайте все как есть.

Ну что можно ответить на такие слова? Мы дружно промолчали.

— В чем дело? — нахмурился сержант. — Кто-то сказал, что вы имеете право хранить молчание? А может, вам есть что скрывать?

— Нет, — ответила я, стараясь сохранять выдержку. — Мы ведь уже сказали: мы не знаем, что случилось.

Сержант вздохнул:

— Слушайте, я ведь все знаю! Вы решили поиграть, только все кончилось плохо. Может быть, заключили идиотское пари… А потом вы до смерти перепугались. Или обкурились до потери сознания? Ну, как? И то и другое? Имейте в виду, произведут вскрытие. Мы выясним, какую именно дрянь вы принимали. Все будет гораздо легче, если вы признаетесь сейчас. В суде оценят вашу искренность.

— В каком еще суде?

— В коронерском. В каком же еще? Похоже, нечистая совесть не дает вам покоя.

Я собиралась сохранять хладнокровие, но, услышав его слова, не сдержалась:

— Мне казалось, когда случается такая трагедия, ваш долг — тактично и сочувственно расспросить очевидцев, а не пытаться пришить нам дело!

— А ты у нас нахалка, так, что ли? — Сержант ткнул в меня шариковой ручкой. — Учти, красавица, твой язык принесет тебе много неприятностей. Не дерзи мне! Я все записываю! — Он постучал ручкой по блокноту. — Каждое слово!

Я сказала:

— Ваши усики, похоже, кошка пощипала. Валяйте, записывайте. Вам ведь велено записывать все, а не только то, что вас устраивает!

Сержант Парри отложил блокнот и ручку:

— Ну ладно, не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Мы поедем в участок и допросим всех вас там. Все будет записано на пленку. Можешь отпускать какие хочешь остроумные замечания, дорогуша. Но, когда тебе придется подписывать протокол, веселья у тебя поубавится.

Я спросила:

— Разве мы арестованы? За какое преступление?

Он изобразил шутливое удивление:

— Конечно нет, дорогуша! Как можно!

Я понимала, что мы можем и отказаться ехать с ними, но, с другой стороны, едва ли к нам отнесутся благосклонно. Сейчас лучше не обострять отношения… Поэтому мы поехали в участок.

У нас сняли отпечатки пальцев. Снятие отпечатков не показалось мне оправданным. Я спросила, зачем полицейские так себя утруждают.

— На всякий случай. Если мы поймем, что ваши пальчики нам больше не нужны, отпечатки уничтожат, — ответили мне.

— Неужели уничтожат? — спросила я, но ответа так и не получила.

Нас разделили, чтобы мы не могли сговориться. Не знаю, куда увели Нева и Фитиля. Когда уводили Нева, он выглядел хуже некуда. Лицо серое, по лбу течет пот. Вид у него был на сто процентов виноватый. Я надеялась, что полицейские поймут, как ему нехорошо.

Меня отвели в тесную комнатушку — кроме единственного стула в ней не было никакой мебели, — где я просидела целую вечность. За мной следил скучающий констебль, который то и дело ковырял пальцем в ухе, а потом вынимал палец и с интересом разглядывал то, что он оттуда извлек. Очень хотелось чаю, но мне почему-то его не предлагали. Наконец, заглянул сержант Парри и сообщил, что со мной хочет побеседовать инспектор Морган.

Перед тем как нас увезли из сквота, вернулся кудрявый чиновник из муниципалитета. Выяснилось, что у него типичное валлийское имя Юан. В голову невольно закралась мысль: неужели в местные органы власти поступают служить исключительно уроженцы Уэльса, а если да, то почему их так тянет именно в Лондон? Может, они хотят отомстить англичанам за смерть Ллуэлина?[4]

Оказалось, что инспектор Морган — женщина. Наверное, они решили, что женщина сразу завоюет мое доверие, мы поболтаем, как подружки, и я сразу во всем признаюсь. Зато чашку чая я наконец получила.