– А теперь, кто больше яблок собьет, того его высочество на службу и возьмет! – Рыжий широко улыбнулся. – Стреляем по очереди, не торопимся!

Первым пошел здоровяк. Сбил яблоко. Толпа радостно завопила.

Вторым – Сакс. Тоже сбил. Про себя удивился еще, для чего так близко повесили?

Охотник, мало того что попал, так еще и перебил бечеву ровно посередине. Здоровяк завистливо покосился, но смолчал.

– Вот! Глядите, добрые люди! Не перевелись в Тейроне зоркие глаза да верные руки! – снова разорялся зазывала.

Добрые люди шумели, свистели, подбадривали стрелков. Молодуха с шиповником в косе протолкалась в первый ряд зевак, таращилась во все глаза. Сакс ее увидел – и забыл. Девок много, а как он в гвардию попадет, будет еще больше. Сейчас бы лук не подвел – второе слева яблоко, с красным бочком, уже звало стрелу лучше любой девки.

Сбил. И здоровяк сбил. И охотник. А ровно в тот миг, когда яблоко упало, заревели трубы. Толпа всколыхнулась и подалась к воротам замка. Там, за опускной решеткой, уже виднелись зеленые и желтые стяги, блестели пики и шлемы. Королевский выезд. Точнее – принцев, сам-то король стар и немощен, уже лет пять не покидает своего замка в Тейре. Зеленые штандарты Бероуков третий день висели на стенах вперемешку с желтыми, Асгейровыми, и желто-синими, местного нобля. Вся ярмарка ждала, когда ж принц явится народу. Явился. Саксу даже не пришлось оборачиваться, с его места было отлично видно, как поднимается решетка и выезжает кавалькада, из ворот – сразу к лучниками.

Первым ехал принц Артур: на тонконогом кауром жеребце в вышитом черпаке, нагрудник сверкает, что твое серебро, плащ бархатный, наполовину зеленый, наполовину желтый. На щите – красный медведь, золотые дубовые листья и солнце на зеленом поле: медведь и листья у Бероуков всегда были, а солнце уже при луайонцах добавили.

Сам принц – высокий, крепкий, нос с горбинкой, песочные усы кончиками вверх, а бороды нет, по щучьему обычаю. И волосы из-под берета русые, тоже по-луайонски, колечками. По правую руку от принца Артура, на шаг позади, лорд в таком же плаще, с таким же медведем на щите. Разве что перья на берете жиже и завитушки из-под берета короче и светлее, а сам лорд – мельче. Стража и прочие благородные выстроились сзади по трое. А по левую руку принца, закрывая его собой от лучников, ехал капитан стражи, явно любимый и доверенный, хищно поглядывал по сторонам.

Сакс чуть не забыл поклониться – засмотрелся. Поначалу на принца, а потом – на капитана, показалось, что-то знакомое… да нет, не может же быть! Марк?!

Едва не завопил во все горло: брат!

И завопил бы, но зазывала толкнул в спину, шепнул:

– Кланяйся, дурень!

Поклонился. Низко.

Принц что-то сказал вполголоса. Смешное, наверное, – стражники захохотали. Тронул коня, подъехал к зазывале.

– Это у тебя что? – Показал на башмачок.

Зазывала растерялся, забормотал, что вот, изволите видеть, нашли в холмах, лучникам на удачу…

Принц скривился.

– Здесь состязаются лучники или детишки? Хрустальные сказки, пф! – Повертев башмачок в руках, принц запустил им в яблоки. Не глядя. Мимо. Кивнул зазывале: – Пусть стрелки продолжают. Мы посмотрим.

Сакс тоже растерялся: Ллир знает, чем башмачки принцу не угодили. А потом глянул на брата и забыл про башмачки. Брат еще вытянулся, заматерел, отрастил луайонские усы кончиками вверх и держался вольно, гордо, как победитель. А Саксу улыбался, в точности как в детстве, когда учил стрелять из лука. В груди стало тепло, и захотелось показать, – не принцу, а брату – что не зря учил. Он – достоин, он – лучший!

Зазывала суетился, не зная то ли кланяться, то ли снова орать. Неловко махнул здоровяку. Тот стукнул кулаком в грудь, глядя на его высочество, и склонил голову. Лишь потом вышел к черте, долго целился – и попал.

Принц одобрительно кивнул, что-то сказал своему спутнику – не Марку. Только тогда Сакс понял, что лорд – тоже Бероук. Принц Брандон, точно Брандон, мама же рассказывала. На лицо младший принц был как Артур, только без усов, и держался не так важно. Точно не сам по себе принц, а тень брата.

Тут на черту вышел охотник. Поклонился их высочествам. Долго разглядывал мишень, хмурился, потом дернул щекой и выстрелил – ровно в тот момент, как яблоко качнулось от ветра. Промазал. Промазал! Сакс не смог сдержать радостной усмешки, слушая, как разочарованно улюлюкает толпа и презрительно фыркает принц Артур. Но тут же усмешку спрятал. Нехорошо это, радоваться чужому горю…

Только никакого горя у охотника не было. Нахмурился, конечно, подергал плечом и уходил, опустив глаза. Словно впрямь расстроился. Но уходил слишком быстро, торопился, и не ушел совсем, остался в толпе. Что-то тут было не так… Ладно. Не о сопернике надо думать, а о яблоке, тебе во славу, Дева-Охотница!

Попал! Ровно в середину бечевки!

Обернулся к брату. Поймал одобрительный взгляд, улыбку. Поклонился принцу. И отошел, ждать, пока здоровяк сделает последний выстрел. Подумалось: вот бы и этот промазал! Чтобы Сакс один остался. Лучшим.

Но здоровяк мазать не собирался. Снова ударил себя кулаком в грудь, прицелился…

Свист стрелы, стук яблока, радостный вопль толпы – все утонуло в громком голосе его высочества:

– Отличный выстрел, гвардеец!

Толпа снова взревела: слава доброму принцу Артуру, слава Бероукам!

Здоровяк со всей дури стукнул себя кулаком в грудь, синяк небось набил, и пошел прямиком к принцу. Про фейрины башмачки от радости и забыл. Опустился на одно колено, что-то такое сказал о верности, чести и доброй службе. А Бероук уже на него не смотрел, а подался к Марку и что-то ему сказал. Тихо, слов не разобрать. Марк заиграл желваками, бросил на Сакса оценивающий взгляд и ответил громко и жестко:

– Да, сир, принимаю!

Артур хлопнул его по плечу, рассмеялся. Второй принц тоже рассмеялся, но не так весело. И глянул на Сакса то ли жалостливо, то ли презрительно.

– Последний выстрел, добрые люди! – не пойми с чего разорался зазывала. – Глядите в оба, не пропустите!

Сжав зубы, чтоб сердце не выскочило от волнения и предвкушения, Сакс на миг зажмурился. Помоги, Дева Эйла! Открыл глаза, прицелился, увидел уже, как стрела полетит в бечевку, срежет – посередке!.. И тут, ровно как собрался отпустить тетиву, что-то ударило в руку. Сердце чуть не выпрыгнуло, и такая злость взяла, что хоть вой. На стрелу Сакс уже и не смотрел, знал – мимо. А нашел ту щуку, что кинула камнем. И обомлел. Охотник! Вот Ллирово отродье, зачем?! А охотник подмигнул и скрылся в разочарованно воющей толпе.

Сакс расправил плечи, обернулся…

Стыдно было, досадно, но он знал: брат не рассердится, не обругает. Брат всегда говорил – стрела что женщина, как ни люби, а все ветром сдувает.

…обернулся к брату. Не к принцу. И сам словно наткнулся на стрелу.