Обстановка на Урале к этому времени характеризовалась как крайне сложная. В связи с этим был создан единый политический и военный центр по борьбе с «дутовщиной». Политическое руководство осуществляли чрезвычайный комиссар Средней Азии П.А. Кобозев и председатель Оренбургского ревкома СМ. Цвиллинг, военное — Блюхер.

Блюхеру пришлось приложить немалые усилия для освобождения Оренбургской губернии из-под власти Дутова. Во-первых, необходимо было отбросить казачьи отряды от Самаро-Златоустовской железной дороги и обеспечить бесперебойную доставку продовольствия на запад. Во-вторых, нужно было как можно быстрее ликвидировать формировавшиеся дутовские части в районе Троицка—Челябинска.

На помощь Блюхеру для решения этих задач по распоряжению центральных организаций из Троицка был срочно отряжен Северный летучий отряд. Остальные подразделения оставались в Челябинске для боевого обучения и как резерв, в случае потребности оказания необходимой помощи экспедиционному отряду.

Обе эти задачи, несмотря на трудности, к началу января Блюхером были выполнены. Это позволило сконцентрировать боевые силы в районе Оренбурга. Весьма ощутимую роль в наведении после взятия города железного революционного порядка в нем в интересах трудового народа сыграл спешно вызванный из Екатеринбурга отряд моряков-балтийцев, который являлся наиболее боевой единицей Северного экспедиционного отряда.

Сегодня, в свете последних исторических исследований, мы можем с определенной достоверностью рассказать о Северном экспедиционном летучем отряде и, особенно, его «наиболее боевой единице» — отряде моряков-балтийцев,[10] ставшем для Блюхера важной опорой в борьбе за утверждение советской власти в Оренбуржье.

Действительно, в конце 1917 года по указанию Ленина из Петрограда на восток по железной дороге были направлены части Северного экспедиционного отряда под командованием мичмана Панина, сформированные из моряков-балтийцев и солдат 17-го Сибирского полка. Среди этих частей был и 1-й Северный летучий морской карательный отряд, который возглавляли: командир — помощник секретаря технического отдела Петроградского Военно-революционного комитета (ВРК) Запкус, именовавший себя «комиссаром Северного района Европейской России и Западной Сибири», и комиссары — Журба и Кириллов.

В докладе Вятского губернского Военно-революционного комитета (ВРК) и исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов от 6 декабря 1917 года указывалось: «Сегодня в 10 часов вечера прибыл на станцию Вятка Северный летучий отряд т. Запкуса, который поможет нам навести здесь порядок».

Вметодах «наведения порядка» летучим Северным морским отрядом повествует протокол общего собрания Вятского губисполкома: «…Утром без суда и следствия представителями летучего отряда были расстреляны вятские граждане — неизвестные лица. Комиссар летучего отряда Кириллов заявил, что расстрелянные были воры и расстрел был произведен по просьбе тысячной толпы. На вопрос: доказано ли, что расстрелянные лица действительно были воры, Кириллов считает достаточным сознание расстрелянных под ударами плетки».

Вскоре Запкус со значительной частью летучего отряда отбыл на Урал, в Екатеринбург, его заместителем в Вятской губернии остался Журба. Разогнав местные Советы, он производил тотальные обыски, аресты и расстрелы. Конфискации, контрибуции и реквизиции в губернии достигли в правление матроса Журбы невиданных размеров.

Из Екатеринбурга отряд Запкуса отправился под Оренбург, в котором находились дутовцы. Когда Оренбург был взят, по приказу Запкуса моряки и красногвардейцы согнали в центральную гостиницу города хорошо одетую публику и предложили… откупиться. Присутствовавший при этом председатель Оренбургского губернского военно-революционного комитета Цвиллинг шутливо бросил: «Смотри-ка, какой улов-то у нас! Откупаются. Хотя и неохотно. Ну да некуда им деваться, придется потрясти мошной!.. Вот с этого миллиончик возьмем», — показал он глазами на торговца Деева. Состоятельные горожане ждали, когда из дома принесут деньги, вносили их тут же кассиру, получали расписку, а с нею и свободу».

Во второй половине февраля летучий отряд Запкуса был уже в Тюмени. И, как и в Оренбурге, «комиссар Северного района Европейской России и Западной Сибири» железной рукой утверждал здесь твердый, но «справедливый» советский режим.

Начальник Тюменской уголовной милиции Н.Н. Кислицкий успел составить рапорт «Об обстоятельствах захвата власти в Тюмени большевиками 27 февраля нового стиля в 10 часов утра». «Самого Кислицкого, — дописали в рапорте его подчиненные, — сразу же увели на станцию Тюмень в карательный отряд известного палача Запкуса». Приказом № 1 Запкус объявил о введении с 4 часов дня 28 февраля 1918 года военного положения в Тюмени. Пункт десятый приказа гласил: «Все лица, замешанные в подстрекательстве к погромам, в агитации против существующей рабоче-крестьянской власти, будут без дальнейших разговоров и рассуждений в два счета на глазах всех уничтожаться». Приказом № 4 Запкус наложил контрибуцию в размере двух миллионов рублей на капиталистов Тюмени. Причем 1 миллион должен быть внесен 4 марта и 1 миллион — 6 марта. В приказе отмечалось: «Половина контрибуции пойдет на содержание отряда, а другая половина — в распоряжение Совета рабочих и солдатских депутатов Тюмени».

Очевидец событий Г.А. Дружинин вспоминал: «Возвращаясь из депо, я увидел на станции около водонапорной башни группу людей. Тут же на запасном пути стоял поезд, состоящий из пассажирских вагонов: это был штаб матросов во главе с Запкусом (видимо, латыш или еврей). Этот отряд занимался сбором контрибуции с купцов Плотникова, Гусевой, Колокольникова и других. При проведении обысков адъютант Запкуса Андреев из квартиры Колокольникова присвоил золотые часы. Запкус узнал об этом от матросов. Вот этот Андреев и стоял у башни, а Запкус докладывал матросам и собравшимся зевакам, вроде меня, о случившемся. Тут же самолично у нас на глазах он расстрелял своего адъютанта. Тогда я сразу поверил в справедливость и вечность этой новой власти».

Финансовая комиссия Тюменского совета рабочих и солдатских депутатов наложила на тюменскую буржуазию еще одну контрибуцию в размере 600 000 рублей, при этом половину взыскала наличными, а другую половину перечислила на текущий счет совдепа. Может, это совпадение, но в протоколе Вятского исполкома от 29 марта 1918 года записано: «Слушали: заявление Летучего отряда о выдаче вознаграждения в сумме 600 000 рублей. Постановили: удовлетворить просьбу Летучего отряда».

Выходит, все эти «летучие», «северные» и «морские» вооруженные отряды устанавливали в Сибири на местах большевистский режим за деньги по определенной таксе. Фактически они были полностью бесконтрольны, и единственным обоснованием их деятельности была «ненависть к буржуям».

Что касается Запкуса, то его дальнейшая судьба неизвестна. Документы 1-го Северного морского карательного отряда на хранение в Российский государственный военный архив (РГВА) не поступали. Где и как пропала огромная по тем временам тюменская золотая добыча Запкуса — также неизвестно.