а именно водкой. Очередь страждущих приобрести бутылочку на выходные растянулась метров на пятьдесят и все норовила сбиться в кучу. Участковому и патрульному милиционеру с трудом удавалось поддерживать порядок. Воронов и Рогов с ходу подключились к выравниванию очереди. Участковый обрадовался их появлению, стал покрикивать на желающих пробиться без очереди:

– Соблюдаем порядок, граждане! Перед входом в магазин готовим десять рублей. Норма отпуска – одна бутылка в руки!

В восемь вечера магазин с боем закрыли. Как всегда, в последнюю минуту торговли очередь сломалась, и толпа хлынула к дверям. Участковый был начеку. Он успел захлопнуть двери изнутри магазина, а постовой милиционер и слушатели не дали их выбить. Минут через пять, матерясь и проклиная все на свете, толпа разошлась. Постовой постучался условным стуком, участковый открыл. Продавщица продала милиционерам по бутылке водки и стала собираться домой. На улице участковый сказал:

– Сегодня еще ничего, по-божески, а вот что вчера творилось – мама дорогая! Вроде бы четверг, середина недели, а народу – раза в три больше, чем сегодня. Мне пришлось по рации наряд вызывать, иначе бы двери вынесли. Вы, парни, с какого курса?

– С третьего, – непонятно для чего соврал Рогов.

Попрощавшись с участковым, Виктор с приятелем вернулись в общежитие. Водка для обмена была куплена. Оплатил ее Воронов.

Дальневосточная высшая школа МВД СССР начиналась с КПП, выходившего на улицу Волочаевскую. За КПП справа располагалось четырехэтажное общежитие первого курса. За ним, в глубь территории школы, девятиэтажка – общежитие второго и третьего курсов, далее плац с трибуной для руководства и еще одно четырехэтажное кирпичное общежитие. Слева располагались учебный и административный корпуса, соединенные надземным зимним переходом. За административным корпусом были гаражи и два кирпичных здания, построенных в прошлом веке. Между ними была встроена трехэтажная столовая. Левое старинное здание было целиком отдано факультету заочного обучения, в правом располагались преподавательские, кабинеты начальников кафедр, лаборантские. На втором этаже были бухгалтерия и касса. За этими корпусами был спорткомплекс и склады.

В дневное время территорию школы никто не охранял, если не считать наряда на КПП, но милиционеры с КПП дальше своей будки не высовывались. В вечернее время и ночью выставлялся караул: склады охранял часовой с автоматом, территорию, прилегающую к гаражам и административному зданию с бухгалтерией – часовой со штык-ножом. Как ни странно, вооруженный часовой не охранял знамя школы. Оно хранилось в дежурной части, и отдельный пост у него не выставлялся.

В воскресенье 17-я группа, в которой учился Лебедев, заступила в караул. Ночью Лебедев сменился с поста, но отдыхать не лег. Охранять административный корпус с бухгалтерией вышел его сосед по комнате.

Глухой ночью, уже под утро, Лебедев пошел на дело. Сосед заверил его, что вокруг все спокойно. Административный корпус на замок не закрывался, так как в нем были кабинеты многих начальников кафедр и они не могли договориться между собой, кто будет утром открывать входные двери. После недолгих споров начальники решили: «У нас же часовой есть, зачем с замками мудрить? Потеряет кто-нибудь ключ, будем под дверями стоять, как бедные родственники. Касса и бухгалтерия под сигнализацией, а в наши кабинеты ни один псих не полезет – там брать нечего».

Лебедев беспрепятственно прошел к преподавательской кафедре теории государства и права, открыл ее универсальным ключом. К преподавательской примыкала лаборантская, отдельного входа в коридор не имевшая. Лебедеву даже не пришлось мудрить с замком в лаборантскую – дверь была не заперта. В лаборантской вдоль стен стояли шкафы с учебными материалами, в одном из них хранились архивные уголовные дела.

Лебедев включил карманный фонарик и стал искать нужное дело по номеру. К счастью, оно оказалось почти наверху, не пришлось перебирать три десятка томов. Сверив фамилию обвиняемого, Лебедев забрал Дело, вышел в коридор, закрыл дверь в преподавательскую. Вместо караульного помещения он прошел в общежитие, спрятал Дело в шкафу и только потом вернулся к наряду. Операция по похищению архивного уголовного дела прошла без сучка, без задоринки.

Воронов до поздней ночи не находил себе места. Он бесцельно слонялся по общежитию, посмотрел телевизор, установленный в пустой просторной комнате, поболтал с приятелями. После полуночи вернулся к себе, лег на жесткую кровать, но сон не шел. Мысленно Виктор был рядом с Лебедевым, контролировал каждый его шаг. Поворочавшись на досках, Воронов лег на спину и замер, ожидая, когда сон незаметно подкрадется и время до утра пролетит, как один миг.

Рядом ворочался Рогов, кровать под ним поскрипывала, а под Вороновым – нет. В наследство от старшекурсников Виктору достался сколоченный из досок щит, по размерам соответствующий односпальной кровати. Нижними брусками щит устанавливался на металлические планки, между которыми была натянута панцирная сетка, сверху накрывался матрацем. Спать на такой жесткой кровати считалось полезным для здоровья. На ней было удобно сидеть – сетка не провисала до самого пола.

Утро понедельника наступило с крика дневального: «Подъем!»

«Если за ночь ничего не случилось, то наше мероприятие удалось», – решил Воронов.

В столовой во время завтрака он встретился глазами с Лебедевым, и тот кивком головы показал: «Дело сделано!» В приподнятом настроении Виктор пошел на занятия. Лебедев принес Дело только после обеда, в час, когда начиналась самоподготовка. Раскрыв дипломат, он вытащил толстый том:

– Оно?

Воронов спрятал Дело во встроенный одежный шкаф, достал водку:

– Когда разопьем?

Свободное время у Лебедева было только после окончания мытья полов на рынке, то есть поздно вечером. Воронова и Рогова не устраивало распитие спиртного на ночь глядя. Они предлагали выпить после уроков в субботу, но такой вариант не подходил Лебедеву – в выходные дни он тоже работал. Выход из создавшегося положения нашел практичный Лебедев.

– Ворон, одна бутылка – моя, другую мы с тобой должны распить вдвоем. Рог не является стороной в договоре, он приглашенный с твоей стороны гость. По обычаю, я тоже могу пригласить к распитию одного человека. Как ни крути, половина второй бутылки – моя. Давай разделим пузырь пополам, и делу конец!

Так и поступили. Долю Воронова перелили в трехлитровую банку, в которой заваривали чай. Початую бутылку Лебедев заткнул свернутой бумагой и унес с собой в дипломате. После его ухода Воронов достал Дело и перепрятал – сунул его в пространство между щитом на кровати и сеткой. После ужина Воронов с приятелем распили водку, переоделись в гражданскую одежду, перемахнули через забор и пошли в город – Виктору хотелось развеяться, снять стресс.

Лебедев проучился в школе до середины третьего курса. Учился бы и дальше и наверняка получил бы заветный диплом юриста-правоведа, но грянул армяно-азербайджанский конфликт, и все пошло кувырком. В конце декабря 1988 года курс Лебедева перебросили из Хабаровска в Степанакерт для поддержания общественного порядка. В Нагорном Карабахе о подработке не могло быть и речи. Лебедев продержался неделю и пошел к начальнику курса: «Помогите! Без подработки я не проживу и месяца, а командировка неизвестно когда закончится». Трушин вошел в его положение и отправил Лебедева под надуманным предлогом в расположение школы.

В апреле слушатели вернулись в Хабаровск, учебный процесс возобновился, но ненадолго. В конце мая им объявили, что в июне они вновь будут направлены в Карабах. Лебедев бросился к Трушину, но на его место уже был назначен новый начальник курса – Гарипов. Преемник Трушина не стал вникать в финансовые трудности Лебедева и ходатайствовать перед руководством школы об оставлении его в Хабаровске. За три дня до отправки в Карабах слушателей собрали в актовом зале и объявили: кто не желает ехать в командировку, должен написать заявление, которое будет