Надежда.

Я возвращаюсь к своим, уже приняв решение.

— С ранеными едут Лавр, Варфнир, Пастушник и Хвощ. Помните: от устья едете на север, пока не увидите, что лед становится тоньше. Если начнет смеркаться или будет темно, разжигаете костер на железном щите, сыпете в огонь порошок из этого мешочка. По чуть-чуть. Огонь сделается синим и начнет стрелять искрами. Немного подождите, пока не разгорится, потом повторите. Увидите на море моргающий свет — это будет означать, что Осот вас заметил и плывет. Не гасите костер. Скажете ему, чтобы ждал еще три дня, а потом, если мы не вернемся, возвращайтесь в Сад. Любой ценой спасите раненых.

Девушка бледна, словно лед: кажется, что под кожей просвечивает синева. Я касаюсь ее губами в легком поцелуе и ни за что не желаю расклеиваться. Сильно зажмуриваюсь и медленно выдыхаю воздух ртом. Сглатываю слюну, двигаю челюстью, пока не отпускает перехваченное горло.

Сани уезжают, хрустя полозьями, к руслу замерзшей реки. Если все пойдет хорошо, к ночи она будет на корабле. Самое позднее — завтра утром. На море, в безопасности, в ледяном корпусе, в тепле горящих в печи брикетов, в зеленом свете мерцающих рыбо-драконов, заклятых в стенах.

На прощание мы пожимаем друг другу запястья и загривки.

Мы затягиваем пояса. Поправляем мешки и ножны, отягощенные железом. Пропотевшие анораки делаются жесткими и ледяными. В путь.

— Цифраль, ко мне, — ворчу я под нос. — Работаем дальше.

* * *

Она появилась моментально. Вуко вздохнул.

Выехали гуськом, в тишине. Дыхание поднималось паром.

— Куда? — спросил Грюнальди.

— Пока на восток. Вниз, через реку и в сторону того перевала. А потом поглядим.

— Снова станешь говорить сам с собой?

— Не болтать!

Они съехали склоном на берег реки. В одном месте — полоса вытоптанных и сломанных сухих прошлогодних камышей, но ни впереди, ни на заснеженной плоскости льда на реке они не заметили следов.

— Туда, — сказал Вуко. — Теперь я их не потеряю.

— Но ведь следов нет.

— Именно. Посмотри внимательней. Дальше на снегу везде есть неровности, следы птиц, сугробы и следы от ветра. А там, куда они пошли, только полоса ровного снега, гладкого, словно скатерка. Он бросил заклинание, что затирает следы, — оно и затерло. Все. Приятно видеть, что кто-то тоже совершает ошибки.

По другой стороне реки полоса выглаженного снега тянулась дном неглубокой долины прямо к лесу.

— Или хотят оторваться как можно быстрее, или притаились и поджидают нас, — проворчал Драккайнен. — Внимание, в лесу могут устроить засаду. Рысью, цепью!

Но Змеи не ждали их под сенью леса. Едва видимая полоса выглаженного заклинанием снега вела дном долины прямо между деревьями. Вуко разделил отряд, чтобы зайти с двух сторон, если бы враг и вправду сидел где-то меж сугробов и заснеженных ветвей, но ничего такого не случилось. Зато появился нормальный след. Продолговатые ямки с неровным краем, где копыта разогнавшихся лошадей выбрасывали снег, куски дерна и клочья мха, иной раз — капля густой крови на белизне. Те спешили.

Вуко ехал впереди, каждые пару десятков шагов соскакивая в глубокие сугробы, припадая к земле, словно пес, оглаживая отпечатки, высматривая сломанные веточки, сброшенные с деревьев шапки снега, следы конского навоза или новые проплавленные кровавые отпечатки, а потом молча показывал направление и снова гнал первым.

Кони парили, обернутый ремнями металл сбруи не звенел, снег приглушал топот. Они погрузились в лес. Всадники, окутанные бело-серыми маскировочными одеждами, и скакуны в белых попонах ехали между деревьями, словно отряд призраков.

Примерно через час лес поредел. Вуко вскинул над головой кулак, а потом прижал его к плечу и отмахнул ладонью в сторону. Они без слов сошли на землю, снимая со спин щиты и вынимая мечи.

— Тут они сошли с лошадей, — прошипел Драккайнен, выпуская облачка пара из-под маски. — Оставили одного охранника, а сами отправились в ту сторону. Кажется, там поляна. Слышите?

Грюнальди потянул носом.

— Дым. Смола и словно бы пригоревшее мясо.

— А еще человеческое дерьмо и свежая кровь. Много крови, — мрачно добавил Вуко. Застегнул полоску меха, свисавшую сбоку от капюшона, закрывая нос и рот. — Страхуйте меня. Если это ловушка, оставайтесь в укрытии. Стреляйте или атакуйте и меняйте позицию. Не выходите на открытое пространство. Пока — все вокруг поляны.

Раздался приглушенный треск двух взводимых арбалетов, остальные молча потянулись за луками, а потом исчезли в заснеженных ветвях.

Драккайнен вынул меч, подождал, пока все встанут на позиции, потом с другой стороны поляны раздалось посвистывание зимней птахи, и он осторожно вышел между кустов и двинулся вперед.

Прямо в сторону двух обложенных дерном кострищ, из которых сочился густой дым. Вокруг кострищ снег был вытоптан и выбит до голой земли, везде в беспорядке лежали палки, куски шкур и ветки, — похоже, остатки большого куреня. У превратившегося в угольки костра лежал почерневший чугунный котел, из него натекло что-то коричневое и, кажется, съедобное, но теперь оно напоминало лужу грязи. Недалеко от разрушенного лагеря стояли грубые сани, до половины груженные кусками древесного угля, а за тлеющими насыпями он видел некое смолисто-черное гнездовье.

Вуко сделал еще два шага, и черное гнездовье вдруг взорвалось оглушительным хоровым карканьем и тучей взлетающих воронов, открыв два порубленных трупа. Вонь бойни и внутренностей ударила Драккайнена, перебив чад тлеющих в насыпях угольев — он даже подавился и отвернулся на миг, прижимая ко рту меховую маску. Вороны метались над его головой, как черное торнадо.

Он подошел ближе, но ни один из лежавших не напоминал Филара или Змея. Он окинул взглядом жутковатые белые лица с оскаленными зубами и вытаращенными помутневшими глазами, скрюченные когти пальцев, выкрученные во все стороны конечности, широкие следы ударов, словно открытые в криках рты, и почувствовал страшную усталость. Эти двое выглядели так, словно получили из мортиры или попали под поезд. Вокруг разливалось пятно рыжей, кровавой грязи.

Он обошел поляну, то и дело перевертывая клинком тот или другой найденный предмет, порой приседал на пару мгновений. Потом выпрямился и свистом призвал своих.

— Было тут восемь человек, в том числе две женщины и двое детей, — пояснил Вуко, когда отряд собрался, все еще со стрелами на тетивах и взведенными арбалетами в руках. — Охотились и выжигали уголь. Похоже, у них заканчивались припасы. Стояли здесь лагерем дней десять. Змеи пришли оттуда, — показал кончиком меча. — Вот так просто и сразу атаковали. Закидали курень факелами или драконьим маслом, а потом зацепили его «кошкой» и обрушили на головы людей, которые были внутри. Те двое сражались до самого конца, а когда погибли, то упирались в спину друг друга. Не знаю, со сколькими — или с чем — они сражались, но не видно, чтобы кого-то смогли убить. А потом Змеи ушли, забрав с собой остальных. Ничего не понимаю. Они спешат. Куда-то направляются. Затирают следы. А потом, не раздумывая, бросаются на первых же людей, которых встречают. Сдурели они или как?