Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я глубоко вздыхаю и распрямляю плечи: так, я здесь не для того, чтобы ударяться в сентиментальные воспоминания. Мне и настоящих проблем хватает.
От всего этого у меня голова разболелась. Прикрыв глаза, я массирую виски. Хочу, чтобы все поскорее закончилось. Только тогда смогу вздохнуть спокойно.
В дверь класса стучат. Распахиваю глаза и вижу, что это Шейн.
Сердце пропускает удар: ему обязательно выглядеть так хорошо?
– Можно?
Он немного неловко улыбается – что совершенно не свойственно Шейну, которого я знаю, и не двигается с места без моего разрешения войти.
Я киваю.
– Конечно. Садись, ― указываю я на стул для посетителей.
Каким-то образом мне удается сохранять внешнее спокойствие, но вот внутри – легкая паника. Что он здесь делает? Зачем пришел? И как мне вести себя с ним?
Шейн опускается на стул и несколько мгновений смотрит на меня, ничего не говоря.
Я тоже молчу.
– Давно не виделись, ― наконец начинает он. Не похоже, чтобы он нервничал. Он кажется… расслабленным.
Будто мы не расставались со слезами на глазах, причинив друг другу душевную боль.
Ну, или же больно было только мне.
– Да, давно, ― я киваю, но больше ничего не добавляю, давая ему возможность объяснить, для чего он тут.
– Я хотел извиниться.
Мои брови в удивлении взлетают вверх: за что он может извиняться?
– Вчера, в кофейне – я просто не ожидал, что увижу тебя, ― правильно расценив растерянность на моем лице, поясняет Шейн. ― Мне не нужно было…
– Ты сказал «Уоллес». Первое твое слово ко мне за последние семь лет.
Он кивает.
– Именно.
– Но это моя фамилия – все нормально.
– Дело не в этом, Мел.
Я слабо улыбаюсь.
– Да, знаю. Ты всегда делал это по-особенному.
Он проводит ладонью по волосам.
– Черт!
Я смеюсь, и это немного снимает напряжение.
– Я знаю, что ты не хотел обидеть меня.
– Я и правда не хотел, Мел, ― заверяет он.
Я опускаю глаза и смотрю на ручку, которую верчу в руках.
Когда-то его презрительное, будто выплюнутое «Уоллес» ранило больше, чем любые оскорбления. Но были моменты, когда он смотрел на меня сверху-вниз, нашептывая «Уоллес» с благоговением, от которого мое сердце всегда с трепетом сжималось.
– Не волнуйся из-за этого, ― беря себя в руки, успокаиваю я.
Мы смотрим друг на друга и молчим. Может быть, ищем сходство с теми, кем мы были семь лет назад?
Семь лет – это много. Мы больше не восемнадцатилетние выпускники, запутавшиеся и растерянные в попытке отыскать свое место в этом мире.
Все изменилось. Я изменилась. Шейн тоже стал другим. Прежних нас больше нет.
От этого мне немного грустно.
– Уоллес, значит? ― Он вопросительно выгибает брови.
Я пожимаю плечами:
– Вернула девичью фамилию.
– Так это правда, что пишут? ― осторожно спрашивает он.
Я вздыхаю: эта тема для меня неприятна, но думаю, кое-что он имеет право знать.
– Не все – газеты многое привирают. Но да, правда там тоже есть.
Он качает головой.
– Мне жаль.
Это звучит довольно искренне, но я все равно недоверчиво смотрю на него.
– Серьезно?
– Я никогда не желал тебе зла, ― негромко, но без колебания произносит он.
– Прости. Я знаю это. Просто… все это, ― я машу руками, описывая хаос, который сейчас происходит в моей жизни, ― слишком. У меня голова иногда лопается. И прости, что рассказываю это тебе – не знаю, зачем это делаю, ― смущенно улыбаюсь я.
– Я не против, знаешь, ― успокаивает он.
– Разве это не странно?
– То, что мы говорим о твоем разводе?
Я морщусь.
– Ага.
Шейн в раздумье трет бровь.
– Нет, мне так не кажется.
Я отвожу взгляд в сторону и смотрю в окно: вдалеке виднеется футбольное поле и уже началась тренировка.
– Все было так ужасно? ― тихо спрашивает он, и я понимаю, что речь о моем замужестве.
– Да нет, не было. По крайней мере, не в начале. Несколько лет все было хорошо, а потом… потом все изменилось. ― Я втягиваю воздух и трясу головой: мне не хочется обсуждать свой неудавшийся брак. ― Можно мы не будем об этом?
Шейн с пониманием кивает.
– Да, не нужно было мне начинать.
– Так, как ты жил… все эти годы? ― Господи, мне хочется скривиться из-за глупости своего вопроса и неестественно-оживленного тона.
– Работал, воспитывал брата, пытался быть ответственным опекуном. ― Он дергает плечом. ― Не знаю.
– Да, я слышала о твоей маме. Мне очень жаль.
Он вздыхает.
– Спасибо.
– Значит, теперь ты вроде как ответственный старший брат? – шучу я, на что он покаянно улыбается.
Кто бы мог подумать – Шейн Келлер!
Он всегда был за рамками всяких норм. Дикий, опасный, безрассудный. С головой отдающийся всем страстям. Никогда ничего не делал наполовину.
Это была одна из причин того, что я положила конец всему между нами, хотя мое сердце и было разбито на миллион кусочков. Я испугалась, что однажды он просто уничтожит меня и выбрала безопасность.
Прошло много лет, мое сердце собрано и склеено, но кое-каких фрагментов так и не хватает. Я научилась не замечать этого.
– Я… стараюсь, знаешь. ― Он опускает глаза и мне становится понятно, что тема его брата, через что он проходит – это его уязвимость. ― Иногда получается, иногда не очень. Но у меня только в футбол хорошо играть получалось, в остальном всегда была какая-то лажа, ― с самоиронией признается он.
Мне хочется возразить, потому что он слишком суров к себе.
«Ты был хорошим. Для меня ты был лучшим», ― хочется сказать мне. ― «Только я поздно это поняла».
– Мы все делали какую-то фигню. Все время, ― вместо этого говорю я.
Улыбаясь, Шейн трет нижнюю губу указательным пальцем и невольно мой взгляд задерживается на этом зрелище.
Мне больше не восемнадцать, страсти в моей жизни давно остались позади, но, как и много лет назад, вид Шейна Келлера волнует меня.
– Больше не буду тебя задерживать. ― Он поднимается и мне становится грустно, потому что я не хочу, чтобы он уходил так быстро. ― Я рад, что ты здесь, Мел.
Я мягко улыбаюсь ему.
– Спасибо, Шейн.
– Еще увидимся. ― Он подходит к двери, но вдруг замирает на пороге. Поколебавшись, оборачивается и смотрит мне в глаза. ― Райан просто придурок, Мел. Никогда бы так с тобой не поступил.
И он уходит, оставив меня опустошенной и полностью раздавленной.
ШЕЙН (2017)
Я забираюсь в пикап и захлопываю дверцу чуть сильнее,
