Она улыбнулась.

– Да, сейчас не место грусти. Не будем говорить о расставаниях. Ты только что приехала. Это счастливый день.

– Так-то лучше, – поддержала я айю, и мы начали задушевную беседу, в которой то и дело проскальзывало; «А ты помнишь, как…?» И удивительное дело – многое из прошлого, что я считала давно забытым, опять вернулось ко мне в разговоре с айей.

Проснулись дети, и я смогла с ними познакомиться. Это были круглолицые упитанные малыши примерно четырех и двух лет от роду.

Выйдя из детской, я зашла попрощаться с миссис Фрилинг.

Она сидела на диване, а рядом с ней молодой человек. При моем появлении оба встали.

– А вот и вы! – приветствовала меня миссис Фрилинг. – Мисс Плейделл навестила свою старую айю, которая теперь служит у меня. Не правда ли, это большая любезность с ее стороны?

– Совсем нет, – возразила я. – Просто в детстве я была очень привязана к моей няне.

– Так это обычно и бывает. Простите, я и забыла, что вы незнакомы. Это Обри Сент-Клер. Обри, а это мисс Сусанна Плейделл, дочь полковника.

Так я впервые увидела Обри и сразу была покорена его обаянием и красотой. Он был примерно моего роста, а мой рост всегда казался мне несколько чрезмерным. У него были белокурые волосы, почти золотые, живые синие глаза и четко очерченные черты лица.

Взяв мою руку, он крепко пожал ее.

– Я чрезвычайно счастлив познакомиться с вами! – проговорил он.

– Пожалуйста, присядьте, мисс Плейделл, – попросила миссис Фрилинг. – Давайте чего-нибудь выпьем. Правда, еще немного рано, но это неважно. Для того чтобы выпить, никогда не бывает слишком рано.

Я села рядом с Обри.

– Я слышал, вы только что вернулись в Индию, – сказал он.

Я вкратце рассказала мою историю.

– Только что со школьной скамьи! – воскликнула Филлис Фрилинг, сопроводив свои слова немного резким смешком. – Ну, разве это не чудесно!

– Должно быть, это приятно – опять вернуться в Индию, – предположил он. – Загадочная, волнующая страна, не так ли, мисс Плейделл?

Я согласилась.

– Вы заметили какие-нибудь перемены?

– Я уезжала совсем молодой, точнее, десятилетним ребенком. Наверное, мое представление о стране было окрашено тонами романтизма. Теперь же я смотрю на все вокруг более реалистично.

– Увы, – признал он, – одно из неудобств взросления.

Я заметила, что он пристально изучает меня, и была польщена его вниманием. До этого у меня было мало знакомых молодых людей – только те, что жили в Хамберстоне да еще друзья дяди Джеймса и тети Грейс. Как я догадывалась, за мной строго, хотя и неявно, следили. Только теперь я обрела относительную свободу» Я чувствовала себя взрослой, и это ощущение переполняло меня радостью.

Обри Сент-Клер говорил об Индии со знанием дела. Казалось, он хорошо знаком с этой страной. У меня сложилось впечатление, что его работа связана с полком. Что именно он делает в Индии, я не совсем поняла, а спрашивать сочла неудобным. Миссис Фрилинг направляла беседу. На мой взгляд, она слишком кокетничала с гостем, но возможно, такое мнение сложилось у меня под влиянием воспоминаний о Хамберстонском приходе, обитатели которого вели себя более чем сдержанно.

Наконец, я сказала, что мне пора идти, и Обри Сент-Клер тут же поднялся и вызвался проводить меня домой.

– Но тут совсем недалеко, – возразила я.

– Тем не менее… – начал он, а миссис Фрилинг добавила:

– Разумеется, вам нужен провожатый.

Я поблагодарила ее за гостеприимство и вышла вместе с Обри Сент-Клером.

На пороге бунгало я обернулась и заметила, как шевельнулась занавеска. У окна стояла айя. Она выглядела встревоженной. А может быть, мне это только показалось?

С тех пор я очень часто виделась с Обри Сент-Клером. Мне льстило то восхищенное внимание, которое он мне уделял. Он был также внимателен и к Филлис Фрилинг, но, на мой взгляд, там дело обстояло иначе – ведь она была замужем.

Он понравился и моему отцу, который, по-моему, был рад, что у меня есть спутник. Разумеется, отец предпочел бы, чтобы все это происходило в Англии, где меня должным образом ввели бы в светское общество. Он старался, чтобы я наслаждалась жизнью, и сокрушался, что не может проводить со мной больше времени.

Обри был очарователен. Он обладал притягательной способностью меняться в зависимости от того, с кем в данный момент общается. С моим отцом он был серьезен и обсуждал проблемы Индии; мне он рассказывал о своих путешествиях – а он изъездил, казалось, весь мир: был в Аравии, встречался с людьми разных рас и национальностей, находил восхитительно интересным знакомство с различными культурами и умел чрезвычайно живо описать свои впечатления; с миссис же Фрилинг он вел себя очень вольно и казался именно тем человеком, которого, как я полагала, она сочла бы привлекательным. Умение нравиться всем – воистину великий дар!

Постепенно Обри сделался моим постоянным спутником. Отец охотно отпускал меня с ним на базар, хотя одной мне этого делать не разрешалось. Он говорил, что обстановка в стране изменилась с тех пор, как я была ребенком. Чувствовалось какое-то брожение. Полк находился в боевой готовности.

Вообще-то ничего серьезного, успокаивал меня отец, но местные жители непредсказуемы. Они мыслят не так, как мы. Именно поэтому он был рад, что я хожу, куда хочу, но в сопровождении сильного мужчины.

Эти дни имели для меня особую привлекательность. Несколько раз я виделась с айей, но она всегда беспокоилась, когда я приходила в бунгало Фрилингов. Тогда я предложила ей самой навещать меня. Она пришла пару раз, но ей было трудно отлучаться доже на время от детей. Я догадывалась, что ее что-то мучит, но не могла угадать, что именно. Кроме того, меня так захватила та жизнь, которую я начала вести, особенно моя дружба с новым знакомым. Мои чувства были так новы, что я, к сожалению, не уделила должного внимания настроениям моей айи.

Однажды мы сидели в саду под абрикосовым деревом. Мальчик-слуга принес нам охлажденное питье. Вдруг Обри сказал:

– Скоро мне предстоит уехать на родину.

Настроение мое резко ухудшилось. Я никогда не задумывалась о том, что он может уехать, и насколько сильна моя привычка к его обществу.

– Я получил печальные вести из дома, – продолжал Обри.

– Мне очень жаль.

– И мне. Это касается моего брата – моего старшего брата. Он болен. Боюсь, что он обречен. Это означает большие перемены в моей жизни.

– Вы, должно быть, очень любите брата.

– Мы никогда не были большими друзьями. Нас только двое, и мы такие разные… Он унаследовал все состояние семьи – чрезвычайно обширное поместье. Так как у него нет детей, в случае его смерти все перейдет ко мне. К сожалению, теперь очевидно, что такое событие вскоре произойдет. Сомневаюсь, чтобы он прожил еще год.