быть некомфортно с… — Таня указала взглядом на повязку и безвольно висевшую на ней руку. — Сильно болит?

— Не болит, если не делать резких движений. Все в порядке. — Юля показательно пошевелила запястьем.

— А когда снимать? — робко спросила Таня, но встретила совсем не ту реакцию, которую ожидала — ее подруга слишком проницательная личность:

— Слушай, ну хватит тебе уже, а? Я же по глазам вижу, к чему ты клонишь! Хочешь спросить о том, что за каша у меня в голове, то так и спроси. Нечего ходить вокруг да около!

— Мне не хоч…

— Я же знаю, что ты хочешь знать все, что произошло со мной, ну вижу же. Как там надо мной издевались, били, кормили непонятно чем, обкалывали. Тебе нужно знать…

— Мне не хочется ничего этого знать! — прервала ее начинающуюся истерику Таня. — Не нужно мне все это, если ты сама не хочешь об этом говорить! Не пойму, с чего ты вообще это взяла? Я пришла сюда, чтобы поддержать тебя, узнать, как твои дела, как ты справляешься дома, может, помощь какая-нибудь нужна тебе, а ты… Зачем ты так?

Зачастую метод обоюдной истерии для успокоения работает достаточно хорошо, хотя никто из девушек не планировал ничего такого. Тане действительно стало очень неприятно, что ее самая близкая подруга настолько плохого о ней мнения, потому не смогла сдержать эмоций и сорвалась, вызвав у Юли обратную реакцию, совершенно противоположную той, что была минуту назад.

Юля зажала рот рукой, понимая, что все-таки все ее спокойствие, которую она себе придумала, было лишь маской, но на самом деле ее обуревали все те же мысли о прошлом и о том, почему все произошло именно таким образом, и почему именно с ней.

— Прости меня, пожалуйста, Та-ань, я дура… — Юля встала с дивана и нависла над подругой, прижимая ее лицо к своей кофте. — Ты права, да, полностью права: меня мучает все это. Я не знаю, как мне дальше быть, что мне делать. Какого черта это все так тяжело-о, а?

К счастью для них обеих, на их лицах в этот день не было стандартной тонны макияжа, как любят выражаться мужчины, и всего того, что здорово растеклось бы по всему лицу и обязательно размазалось по одежде от, казалось бы, бесконечного потока слез. Еще несколько минут девушки успокаивали друг друга словами, пока не было принято решение перейти к более серьезному способу тонизирования.

— Ты уже никуда не торопишься сегодня, верно? — спросила Юля, намекая на продолжение дня, плавно перетекающего в вечер.

— Не-а, я вся твоя сегодня! — соврала она, хотя даже и рассчитывала на недолгие посиделки. Но именно на недолгие. — Кстати, забыла тебе сказать, что взяла на стажировку свою племяшку. Она с Валиком сегодня присматривает за библиотекой. Точнее, за лавкой. Все остальное я закрыла на всякий случай. Все равно они пока ничего там толком не знают, но хоть клиентов не будут отпугивать и смогут принять какие-нибудь заказы, с которыми я уже завтра разберусь. Если ты не против, конечно. Не против же?

— Ты за бокалами, а я за бутылкой красного! — сказала Юля, только поцелуем в волосы соглашаясь со всем услышанным насчет библиотеки. Но уже будучи за дверью кладовой, все же решила спросить:

— Ты правда думаешь, что они там без нас… без тебя справятся? Эти, влюбленные твои?

Таня достала из шкафа два «Бордо» бокала, звонко цокнула ими, прислушиваясь к разливающемуся по комнате пению стекла, и наконец ответила:

— Не, ну а чего им там сложного-то? Чисто для вида будут, чтобы не вешать табличку «закрыто». Я же здесь. И да, я прекрасно понимаю, что они скорее всего все-таки закроются и будут полдня целоваться под прилавком. Но это уже совсем другое дело.

— И то правда, — прозвучало у нее над ухом так неожиданно, что Таня чуть было не выронила бокалы.

— Еще тише ходить можешь? Я тут замечталась, вспомнила свои шестнадцать, а ты…

Вскоре вернулся Артем. В том же виде, что и всю последнюю неделю: перепачканная мазутом футболка, синие спортивные штаны с дыркой на коленке и домашних тапочках — не надевать же чистое, пока возишься с машиной.

— О, у нас гости, — удивился он. — Привет, Тань. Как ты? Вижу, вы уже неплохо тут посидели.

— Привет Тем, да, сидим вот, о своем треплемся, о женском. Присоединишься?

Он взглянул на часы и не останавливаясь промчался мимо них сначала в спальню, а следом в ванную, оправдываясь тем, что ему нужно торопиться, хотя, в любом случае, сидеть с девчонками и обсуждать такие же девичьи вопросы не хотел:

— Я бы с удовольствием, но уже опаздываю. Надо Ника забрать со школы…

— Точно, блин, Никита, — спохватилась Юля, совсем потеряв из виду время, когда тот уже должен был вернуться домой.

— Расслабься, он ждет меня на площадке. Завезу его к маме сегодня, а сам поеду к Косте. Там какой-то вопрос у него назрел, надо помочь разобраться.

— Что-то серьезное? — встревоженно спросила Юля, зная дела, над которыми обычно работает его старый друг-гаишник.

Таня тихонько сидела рядом с подругой и потягивала вино, ощущая себя третьей лишней.

— Не думаю, — отвечал Артем, и перед тем, как скрыться в ванной, добавил: — Просто проконсультироваться, как мне кажется. Кто же, если не я?

Значит, сегодня весь вечер в нашем распоряжении, — прошептала Юля, подмигивая подруге. — Я за второй…?

— Я, наверное, пойду уже… — виновато проговорила Таня, поглядывая на дверь, за которой только что скрылся Артем.

— Да ла-адно тебе, ну? Такая возможность посидеть и поболтать. Останься, пожалуйста.

— Не могу, — вновь солгала Таня, потому как уходить ей было вовсе не обязательно. — Я все-таки хочу заехать в лавку, проверить, все ли у малых в порядке. Видишь, сижу тут вся как на иголках. У тебя там, кстати, муж в ванной, и совсем один! А ты под винишком.

Она подмигнула подруге, слегка приобняла, поблагодарила за вечер и, пользуясь моментом повисшей в воздухе тишины, сняла с сушилки куртку и улизнула, неслышно закрыв за собой дверь.

В кладовую за второй бутылкой вина Юля все же сходила. Глупо надеясь на какое-нибудь продолжение, сразу откупорила ее и оставила подышать.

Когда Артем выглянул из ванной, чтобы разведать обстановку в квартире и узнать, может ли выйти, завернувшись в одно лишь полотенце, его встретила пьяненькая жена, растягивая губы в игривой улыбке.

— Мне тут кое-что посоветовали, знаешь ли, — начала Юля томным голосом, переходящим на шепот, между делом забираясь рукой под полотенце и нежно поглаживая его член. Ее губы уже были на его губах,