Занятия по подготовке в академию я вел систематически и с неослабевающим упорством. По мере углубления в академическую программу я удалялся от аппликационного способа усвоения предмета. От того метода, по которому я работал до сих пор. Академическая программа (вступительная) настолько обширна, что вызубрить все предметы невозможно. Из каждого предмета надо было сделать выборки и внимательно следить за литературой — военной и общей.

Восемь лет я занимался таким образом и могу сказать, что был подготовлен к слушанию академического курса основательно»{18}.

За эти восемь лет И.И. Вацетис рос не только в общеобразовательном, политическом и культурном отношении. — он продвигался и по служебной лестнице. Получал очередные воинские звания. Так, в 1899 г. (через два года после окончания училища) он получил в своем полку роту, которой командовал до лета 1902 г. В том же году И.И. Вацетис стал поручиком. Когда ему предложили принять роту в Рижском унтер-офицерском батальоне, он немедленно дал свое согласие, вспомнив свое пребывание в нем в качестве рядового. Вскоре И.И. Вацетис отличился на состязаниях по стрельбе из винтовки, завоевав приз. Два года он командовал ротой, потом стал исполнять обязанности батальонного адъютанта. В августе 1905 г. И.И. Вацетис был произведен в чин штабс-капитана, а в 1906 г. награжден орденом Св. Станислава 3-й степени.

«В академию надо было пройти через двойной фильтр, предстояло выдержать предварительный экзамен при штабе округа по полной вступительной программе, а затем при академии — конкурсный экзамен[2].

Вступительный экзамен я выдержал отлично. У всех профессоров я получил отличный балл. Экзамен продолжался с 20 августа до 26 сентября. После этого экзамена первый раз в жизни я почувствовал, что такое умственное переутомление. Последний эк замен был по математике. Мне пришлось пробыть у доски около четырех часов, что меня до крайности утомило. Пообедав, я прилег, но не мог заснуть. Мысль страшно работала, отыскивая какие-то логарифмы, а мозг, как иглами, тыкали тангенсы, котангенсы, синусы и косинусы. Я думал, что серьезно заболеваю. Через неделю отдыха я поправился.

Однако это было начало тяжелого недуга, которым я страдаю до сих пор и который постепенно прогрессирует. С тех пор у меня начал в голове формироваться какой-то шум. Сначала я не знал, что тот шум, который я явственно слышу, у меня в голове. По-видимому, нервы в академии были сильно напряжены.

…В Академию Генерального штаба я поступил осенью 1906 года. Это событие положило грань к новому событию в моей жизни. Мне шел тридцать третий год. Я был уже женат.

В академии предстояло учиться три года. Значит, я окончательно распрощаюсь с учебниками на тридцать шестом году жизни.

Я нанял квартиру напротив академии и устроился так, что предаваться научным занятиям было вполне удобно.

Тому, кто не был в академии, трудно себе представить, что такое на самом деле там делается, что она из себя представляет. Общее мнение такое, что Академия Генерального штаба по обширности и по глубине своего курса находится во главе всех высших учебных заведений. И это мнение нисколько не грешит против действительности.

Академия Генерального штаба давала каждому столько, сколько вмещали его умственные способности и желание освоить науку.

Военные предметы[3]изучались с исчерпывающей полнотой. Кроме военных дисциплин преподавались следующие предметы: русская история (читал профессор Платонов); всеобщая история девятнадцатого века (профессор Форстен); государственное право (профессор Цизирев); статистика иностранных государств и статистика России; русская и иностранная литература (профессор Котляревский); международное право; геодезия (генерал-майор Шарнгорст).

При академии находилась самая обширная библиотека. Кроме того, по заявлению слушателя выписывалась на казенный счет любая книга.

Отношение слушателей к академическим занятиям было различным. Добрая часть смотрела на них так: надо только усвоить требуемые программы, чтобы получить на экзамене высокий балл, чтобы получить право на перевод в Генеральный штаб. Про таких говорили, что они стараются только обеспечить себе крышу то есть попасть в Генеральный штаб и служить в штабе. Большая же часть относилась к академическим занятиям, как студенты. В числе этих был и я.

Мы старались из аудитории вынести как можно больше знаний материала, которые дополняли при самостоятельной работе, сопровождая ее собственным анализом. Лично я старался во всех вопросах найти определенный критерий, который я понимал как выработку в себе способности во всех случаях практической жизни самостоятельно решить, что нужно для достижения поставленной цели и что этому вредит.

…В аудиториях порядок занятий был лекционный, то есть каждый профессор в течение семестра должен прочитать свой курс, а затем весной на экзамене требовать отчета от слушателей. Такой порядок был очень хорош, в особенности для тех слушателей, которые отдавались академическим занятиям с полной серьезностью. Само собой разумеется, что для такого рода отношения требовалась хорошая подготовка слушателей. Другой способ — репетиционный — заключался в том, что профессор после нескольких лекций требует от слушателей отчета. Этот метод, по-моему, хуже. Он рассчитан на слушателей с низким подготовительным цензом и против лентяев, лодырей. Этот метод хорош для средних учебных заведений.

Военные предметы читались талантливыми профессорами, сумевшими заинтересовать слушателей даже на своих лекциях по наиболее сухим предметам. Из предметов невоенных я особенно увлекался лекциями академика Нестора Александровича Котляревского. Он читал нам на младших курсах русскую литературу Его лекции произвели на меня самое глубокое впечатление…

Не менее интересны были лекции по русской истории профессора Платонова и по истории девятнадцатого столетия профессора Форстена.

Много внимания я уделял докладам на дополнительном курсе. Там каждый офицер должен разработать совершенно самостоятельно три доклада или диссертации. Доклады читались перед всей аудиторией. Оппонентами назначались два профессора. Иногда на докладах присутствовал начальник академии. Странным казалось мне, что на этих докладах мало присутствовало слушателей, почти только те, кто должен был делать это по обязанности. А между тем польза от этих докладов была для присутствующих огромная.

Первый год прошел в самом упорном труде. Подоспела весна и экзамены. Было не до шуток. Экзаменуют очень строго, а курс каждого предмета огромный. Чрезвычайно характерным был первый день экзаменов. Это бенефис для каждого из нас. Это пробный шар. Экзамен — это скачка через препятствия в Генеральный штаб, а чтобы туда попасть, надо отлично окончить академию: иметь не менее 10 баллов в среднем.