Но попасть на приём оказалось не так-то легко. С Лапиным ведь как получилось… Ему мой опус вручил Машеров, а Лапин сам меня вызвал, как говорится, на ковёр. Теперь же я сам решил проявить инициативу, позвонив в здание на Пятницкой с просьбой записаться на приём к Месяцеву. Меня честно предупредили, что к Николаю Николаевичу сейчас очередь на месяц, а учитывая, что к нему регулярно подъезжают разного рода внеочередники, которым нельзя отказать, то и очередь может растянуться на больший срок. Я всё же записался, но тут же стал названивать Машерову в надежде, что он поможет мне добиться внеплановой аудиенции у человека, который вернул свой пост, причём не без моей помощи.

– Всё никак не угомонитесь? – со вдохом произнёс Машеров в трубку. – Хорошо, я попробую что-нибудь сделать.

– А у меня тут ещё кое-какие мысли появились по поводу ВЛКСМ. Но это уж как-нибудь при личной встрече, сами понимаете: разговор не телефонный.

– Давайте тогда послезавтра встретимся, я как раз буду в Москве по делам.

В назначенный срок мы пересеклись, и я отдал Петру Мироновичу трактат о роли комсомольской номенклатуры в разрушении СССР и капитализации, предложив после прихода машеровцев к власти вообще разогнать ВЛКСМ. Основание – полное идеологическое перерождение. Достаточно сделать записи разговоров комсомольских чиновников в своём кругу в банях и на других посиделках. Комсомольских чинуш выгнать из властных структур и закрыть им доступ к кормушке. Разве что найдутся действительно верные СССР идейные и порядочные люди без гнили, но тут надо проверять и перепроверять.

Никакой катастрофы в разгоне ВЛКСМ не будет. К примеру, в Венгрии и Польше свой комсомол разгоняли и создавали заново, и никаких проблем не возникло. А вместо ВЛКСМ создать несколько новых, конкурирующих организаций. Например, Федерация рабочей молодёжи, в которую будут входить молодые рабочие разных отраслей. Движение сельской молодёжи, тут тоже состав понятен. Союз учащейся молодёжи, состоящий из старшеклассников и студентов, Союз патриотической молодёжи – молодые военнослужащие, милиционеры и так далее. И во всех этих организациях упор должен делаться не на идеологические мероприятия для галочки вроде собраний и выступлений, на которых народ засыпает, а на военно-спортивно-патриотическую составляющую. Тогда и накачка соответствующей идеологией пойдёт без проблем.

Машеров обещал прочитать мой опус и позже, при очередной встрече, высказать своё мнение. Интересно, материться будет или отнесётся с пониманием?

С Месяцевым глава Белоруссии всё же помог решить вопрос, и уже на следующий день я переступил порог кабинета председателя Гостелерадио СССР. Тот так же обнадёжил, что в кратчайшие сроки ознакомится с идеями и предложениями протеже самого Машерова и отзвонится.

На этой неделе нашу семью посетила ещё одна небольшая радость. Заведующий магазином, где работала Валентина, тот самый Семён Палыч, отправился на пенсию. И начальство торга, недолго думая, мою Валю и пристроило на освободившуюся должность, вызвав у некоторых товарок, как рассказывала жена, чувство плохо скрываемой зависти. Мол, работает тут без году неделя, а уже в завмагах. Так ведь кандидат в члены КПСС, техникум окончила, ну и какие могут быть претензии?

Я обычно старался встречать супругу с работы, всё-таки на автомобиле приятнее ехать, чем на метро. Тем более что бензин в СССР стоил копейки. В этот раз она позвонила из своего нового рабочего кабинета и попросила встретить её в управлении, собрание коллектива было назначено на пять часов вечера. Значит, освободится она где-то ближе к шести.

– Даньку забери тогда из яслей, вместе за мной и заскочите, – сказала она, прежде чем опустить трубку.

До Нового года оставалось чуть больше двух недель, и Москва уже светилась праздничными огнями. Данила, подпрыгивая на заднем сиденье, с восторгом комментировал увиденное за стеклом автомобиля. А вот и тот самый адрес, который мне по телефону назвала Валентина. Здесь я оказался впервые. Невзрачное с виду, стандартное четырехэтажное административное здание. На часах без четверти шесть, значит, Валя скоро должна появиться.

В ожидании её мы с сыном прогулялись рядом с машиной, покидались друг в друга снежками, хотя Данька метал свой снежок максимум на полтора метра, но и это доставляло ему удовольствие.

М-да, что-то собрание затягивается. Только через сорок минут наконец из распахнувшихся дверей повалила толпа прозаседавшихся. Среди них в неверном свете уличного фонаря я не без труда разглядел супругу. Она была одновременно и задумчивая, и серьёзная, и… даже не знаю. На лице этакая печать ответственности. Я уж было заволновался, но Валентина быстро развеяла мою тревогу.

– У нас сегодня профсоюзное собрание было, – сказала она, расцеловав Даньку и усевшись с ним на заднее сиденье «Волги». – Присутствовал председатель профкома торга.

– Международное положение обсуждали или путёвки делили? – поинтересовался я, поворачивая ключ зажигания.

– Куда же без международного положения?! – улыбнулась любимая. – Но сегодня народу поскучать не дали… Председатель профкома коллектив по новой со мной познакомил. Всё моё «тёмное» прошлое раскрыл. И про «Миллион алых роз», и про другие мои творческие победы. А уж когда ещё и про мужа выдал… такое началось! Уж так нахваливали, так нахваливали…

– Народ всегда прав! Ты же у меня самая лучшая! Что, разве могут быть сомнения?

– Замучилась на вопросы отвечать. Не собрание по итогам квартала, а творческий вечер известной поэтессы и верного товарища, популярного писателя и композитора. Пришлось и о Янковском, и о Высоцком, и об Окуджаве рассказывать… Людям всё интересно… Ох… Вынуждена была даже признаться, что ты теперь в режиссуру пошёл.

– Ну а что ты хочешь?! Информации о творческих работниках сейчас в газетах нет, а людям же интересно…

– Смешно было, нашлись всё-таки дурочки со своими глупыми вопросами: «А в чём одет, да видела ли я Влади, а кого ещё?..» Им же кажется, мы на небесах живём!

– Нельзя сказать, что они совсем уж не правы. Согласись, со сколькими интересными людьми нам с тобой довелось познакомиться с тех пор, как в Москву переехали. Другие за всю жизнь такой возможности не имеют.

– Ну да, не поспоришь… И вот ещё что… Меня выбрали в профком торга. Буду отвечать за культмассовый сектор. Так что, муженёк, придётся тебе помогать жене делать карьеру общественницы. Заставили решить вопрос с выступлением для работников торга некоего Губернского. А то по Москве уже слухи о твоих концертах на заводах ходят, а работники советской торговли до сих пор не охвачены культурой. Вернее, охвачены, но, как мне заявили, не в том объёме, который открывается в свете новых перспектив. Так что, Серёженька, когда наш торг сможет лицезреть твою персону не в качестве водителя заведующей магазином, а на сцене, как положено писателю и композитору?

– Разве я могу отказать в такой малости целому трудовому коллективу, да ещё тому, в котором трудится родная жена?! Назначайте время и место, товарищ работник профкома!