litbaza книги онлайнСовременная прозаОчаг вины - Татьяна Огородникова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 54
Перейти на страницу:

– Ты думаешь, отец Сергей всегда был таким? Он, между прочим, тоже наукой занимался. Докторскую защитил, что-то там с физикой связано. Кстати, тоже раньше в НИИ работал. Кандидат наук, а может, и доктор. Но видишь, – теперь вот покой обрел в вере и, похоже, счастлив.

Генрих внимательно слушал и раздумывал о том, что может привести научного работника не последней степени к отречению от работы и от мирских радостей. Он пытался представить себя на месте отца Сергея и никак не мог придумать достойного повода распрощаться с наукой. Борис словно прочитал мысли ученого:

– Кажется, он семью потерял – на остановке жена с ребенком стояла, а какой-то микроцефал пьяный не справился с управлением. И жену, и ребенка – сразу на тот свет отправил. У Сергея шок случился страшный, он в амнезию впал, никого не узнавал. Как только оклемался, пошел в священники. Все бросил, ни слова никому не сказал, просто ушел в монастырь и молился. Там я с ним и познакомился, когда он уже в сане был.

– Пути Господни неисповедимы? – с оттенком сарказма спросил Генрих.

– Сто процентов. Ты дослушай, – серьезно продолжил Борис. – Мы года два были знакомы с ним, когда он мне позвонил и попросил срочно приехать. У меня поездка горела – в Новосибирск в командировку, причем там люди ждали, совещание было назначено и все такое. Я его пытался уговорить встретиться в другой раз, но не тут-то было. Он как пиявка впился и сказал, что, если я не приеду, его ноги не будет у меня никогда. Он сказал: «Представь, что от этого зависит чья-то жизнь». Я поехал. Покуда ехал, Сергей мне раз десять позвонил, все хотел убедиться, что я не полетел. Так вот, когда я прибыл, Сергей на колени перед образом упал и молиться стал, как ненормальный. Потом меня заставил стоять молебен на коленях. Я все никак в толк не мог взять. Так он новости включил, и по радио сказали, что тот самолет, на котором я лететь должен был... В общем, не долетел. Разбился. Погибли все – и пилоты, и пассажиры. Я вот сижу и с тобой разговариваю. Все благодаря ему. Знает он что-то. Непростой человек. Так что сказал тебе – приходи, надо прийти.

Генрих с сомнением покачал головой:

– Да не особо у меня со временем. И потом, я никуда лететь не собираюсь, и работа моя не слишком предполагает общение с представителями Церкви. Я для них – безбожник, в мозгу человеческом пытаюсь порядок навести.

– Это – другое, – с сомнением покачал головой Мусорщик. – Я ему много про тебя рассказывал, он давно хотел с тобой познакомиться. Впрочем, как хочешь. Дорогу до Владимирска отыскать нетрудно. Просто приедешь туда и спросишь, как найти отца Сергея – его там все знают.

– Ладно, понял. И принял к сведению.

Борис тактично перевел разговор на другую тему:

– Ну, что там у вас новенького в лаборатории?

– Ты знаешь, мы не совершаем открытий, которые перевернут мир в одночасье. Но сейчас мне кажется, что я нащупал некую стезю, которая позволит совершенно позитивно утверждать, что управлять организмом человека можно. Включая или активируя микроскопические точки в мозге индивидума, можно четко структурировать зоны влияния и, воздействуя на эти зоны с помощью волновых излучений – неважно, какого рода, – избавляться от смертельных заболеваний, пожизненных страхов, неудачного жизненного опыта... Можно даже инициировать процесс регенерации человека! – Генрих постепенно оживлялся. Пожалуй, только Борис мог с таким искренним воодушевлением каждый раз слушать свежий научный бред своего друга.

– Как это «регенерации»? – Мусорщик был исполнен любопытства.

– Пойми, дружище, то, что я сейчас говорю – чистая гипотеза, подтвержденная лишь точечными экспериментами и лабораторными опытами. Найти согласных на проведение эксперимента людей очень сложно. По крайней мере, им нужно за это платить.

– Или это должно стать последней надеждой, – задумчиво протянул Борис. – Лично я не знаю, что со мной должно случиться, чтобы я пришел в лабораторию и сказал: делайте со мной, что хотите, только оставьте меня навеки молодым, или избавьте от необходимости принимать решения, или подарите мне возможность жить двести лет!

– Ты думаешь, что таких мало? – неуверенно спросил Генрих. – И потом, ты же пришел когда-то...

– Я – другое дело, а про остальных не знаю. Среди моих знакомых, может быть, один или два найдутся...

– Они есть, конечно, есть! – с энтузиазмом продолжил ученый. – Но они понятия не имеют о нашей лаборатории. И потом, наше русское «авось» всегда оставляет надежду на лучшее... Поэтому мы до последнего верим в чудо, а когда клюнет жареный петух, бежим к гадалкам, травникам и тем же священникам. В принципе ход мыслей верный – дешево и может на некоторое время задурманить мозг, дать облегчение, в конце концов... Но радикально решить проблему – ни в коем случае. Мы перекладываем ответственность за болезнь на посторонних людей и ждем, когда они решат наши проблемы. Чудес не бывает. Только мы сами можем себя излечить. Для этого нужна работа – ежеминутная и постоянная. Как раз то, чего наш народ не приемлет. Даже доктора-кудесники борются только с последствиями информации, заложенной в мозг в некоторый момент жизни. Начинается все с малого – мозг посылает сигнал в орган, который должен справляться с болезнью, и тот начинает лихорадочно трудиться. А мы посылаем в мозг обезболивающие таблетки и уколы. В силу того, что очаг в мозгу не обнуляется, сигнал поступает далее, пока не доводит орган до изнеможения. Тот кричит: мне плохо, я выбрасываю токсины в кровь, обратите внимание. Но пока токсины не соберутся в маленькую шишечку, а иной раз и в большую, мы пьем таблетки и создаем иллюзию хорошего самочувствия. Вот так...

– Да, ты прав, – голос Мусорщика звучал неуверенно. Для него рассуждения Генриха были слишком сложными и философскими. Однако для ученого, работающего с тонкой материей человеческого мозга, философские темы давно стали привычными.

Генриху было необходимо, чтобы кто-то, кроме Арины, верил в успех его исследований. Хотя бы понимал, чем он занимается.

Приятели пообщались еще минут двадцать, и ученый поехал в лабораторию.

– Не забудь про приглашение Сергея, – напомнил на прощание Борис.

– Удачи! – попрощался Генрих и направился к машине.

По пути он думал об отце Сергее. Лицо священника не выходило из головы. Войдя в лабораторию, Генрих вдруг осознал, что за целый день ни разу не вспомнил об Эльфире. Ему стало легко и радостно. Он решил, что освободился от своей дурацкой зависимости, и косвенным образом отец Сергей оказался к этому причастен. Вечером, перелистывая отчет о последнем эксперименте, Генрих сосредоточился на странных словах, которые казались ему как бы приклеенными к сухому научному языку доклада.

Эксперимент касался исследования способностей мозга тормозить процесс старения. Проводился он не с целью поддержать в бабушках уверенность в средстве Макрополуса, а затем, чтобы запустить механизм борьбы с наследственными заболеваниями, которые начинают прогрессировать после тридцати лет. Так вот, среди вполне научных и понятных терминов, выкладок, цифр и графиков вдруг промелькнула глупая дилетантская фраза: «Можно предположить, что мозг человека состоит из различных центров, которые являются очагами всех положительных и отрицательных процессов, регулирующих жизнь и деятельность особи».

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?