Станислав Крячко знал «ребят» давно и весной, когда Гурову понадобились свободные от службы оперативники, собрал пять человек, но Лев Иванович после работы оставил лишь Котова и Нестеренко, остальные по различным причинам полковника не устраивали. Сейчас, когда Гуров попросил Станислава пригласить ребят на собеседование, оба откликнулись незамедлительно. Схожие возрастом и судьбами, они очень разнились внешне, да и характерами.

Голубоглазый, русоголовый, с обозначившимися залысинами Валентин Нестеренко держался подчеркнуто прямо, походил на военного отставника, при решении вопроса был нетороплив, но, решившись, действовал быстро, края не знал. Еврей Гриша Котов, хотя и был евреем только наполовину, но внешностью всякие сомнения в своей национальности он исключал. Черный, сутулый, лохматый, носатый – казалось, Котова можно лишь толкнуть и зашибить. Сколько уголовников поймались на этот крючок, Гриша не помнил. Он не занимался спортом, был жилист и силен от природы, ну и, естественно, пару приемов в уличной драке мог применить. В работе Котов походил на удава, мог сутками лежать в засаде, ждать, терпеть, но если хватал, то намертво.

Гуров встретил оперативников доброжелательно, однако без панибратства, внимательно оглядел, словно за несколько месяцев они могли измениться, спросил:

– Будем работать?

Котов лишь кивнул, считая вопрос риторическим и не заслуживающим ответа, и уселся в кабинете за ничейный стол, который стоял слева от двери.

– У меня деньги с прошлого раза остались, – сказал Нестеренко, смотрел безразлично и одновременно с хитрецой. – Надо мной крыша не течет. Однако со Станиславом и с вами, Лев Иванович, я завсегда пойду.

– И далеко вы, господа, со мной пойдете? – спросил Гуров, решая, в каком объеме необходимо сообщить информацию.

– Как и положено, на полшага позади командира, – ответил Нестеренко. – Ты, Лев Иванович, не пугай, говори что положено, ставь задачу.

– Желательно иметь дело с разбойниками, а не с коррумпированной спецслужбой, – вставил Котов, вытаскивая из кармана носовой платок: Григория круглый год мучил насморк.

– Гриша, ты не в магазине, где большой выбор, – заметил долго молчавший Крячко. – Сам знаешь, как карта ляжет.

– История со взрывом автобуса в Марьиной Роще вам известна. Пять трупов, из них двое детей, преступник задержан, осужден, содержится в камере смертников, адвокат подал прошение о помиловании, – сказал Гуров.

– Известно, пустые хлопоты, шлепнут чечена, – сказал Нестеренко. – Мне говорили, дело простое и ясное, как таблица умножения.

– Валентин, я тебе говорил, антисемитизм и национализм унижают достоинство человека, – заметил Котов. – Однако, Лев Иванович, вставать сегодня на защиту чеченца не ко времени, люди не поймут.

– Защищать евреев уже два тысячелетия не ко времени, – усмехнулся Гуров. – Вас в печку никто лезть не заставляет. Я получил достоверную информацию, что теракт организован группой, а задержан и осужден лишь один. Остальные, по-вашему, на лугу пасутся, цветочки нюхают?

– Выходит, МУР и ФСБ эти цветочки сорвали, а корешки оставили? – удивился Нестеренко. – А что генерал-лейтенант Орлов? Лев Иванович, вы Петру доложили, а он спать отправился?

– Ты, Валентин, полковник? И я полковник, у нас одна компания. У генерал-лейтенанта своя компания. Замминистра Бардин мою инициативу не поддержал, мой рапорт похерили, мы со Станиславом взяли отпуска, хотим доказать, что звезды на погонах и звезды в голове суть вещи разные.

– Извини, Лев Иванович, ты хочешь бодаться с дубом, начальники не просто генералы, они представляют систему. Но вы человек разумный, живете по своим законам, однако отпускные получить не забыли. А мы с Григорием за что будем горбатиться?

Котов был умнее приятеля и тоньше, не верил Гурову, догадывался – изложили легенду, и помалкивал.

– Ты, Валентин, оборзел, за дурака меня держишь, – сказал Гуров неприязненно. – Есть люди, которые заинтересованы в нашей работе. Три тысячи ежемесячно, расходы, в случае успеха – премиальные.

– Годится! – Нестеренко кивнул.

– А мне – нет! – заявил Котов. – Я на старости лет наконец женился, супруга потомства ждет, мне страховка необходима. Сто тысяч в случае смерти и пятьдесят при увечье.

– Еврей, он всегда умный, – сказал Нестеренко.

– Оформлять бумаги или на слово поверите? – поинтересовался Гуров.

– В таких вопросах шутки неуместны, – сухо ответил Котов. – Вы, Лев Иванович, извините, тоже смертны. Обговорите вопрос где следует, поверим на слово.

– С деньгами решили. – Гуров открыл лежавшую перед ним папку. – Григорий, ты прав, но настроение твое мне не нравится.

– Мне тоже, – ответил Котов. – Только это не мое настроение, а российская действительность. В мае мы шли к выборам, видели свет в конце тоннеля. Сегодня мы из тоннеля вышли, оказались у негра в жопе. Я свою жизнь особо не ценю, а жена и ребенок должны на хлеб иметь.

– Суров мужик, – Нестеренко состроил гримасу и, пытаясь разрядить обстановку, рассмеялся.

Гурову действительно не нравилось настроение Котова, возможно потому, что походило на внутреннее состояние самого Гурова. Он хотел было оперативнику выговорить, предложить отказаться, взглянул на Станислава, который отрицательно покачал головой, сдержался и сказал:

– Работа обычная, установочная да розыскная. Хотя все мы отлично знаем: в нашей профессии никто не ведает, что ждет за углом дома. Мы имеем определенное преимущество. – Гуров начал загибать пальцы: – Деньги и свободу маневра, нас никто не подгоняет, станет жарко, можем отступить.

– Мы не знаем, почему власти прекратили работу, ограничились одним парнем, – не унимался Котов. – И мне очень не нравится, что Петр Николаевич оставил ваш рапорт без внимания, пошел к замминистра. Данный вопрос в ведении начальника главка, ему нет необходимости…

– Ты, носатый упрямый еврей! – перебил Нестеренко. – Тебе предлагают твою работу, и перестань трепаться.

– Отчего же, мне ваше мнение крайне интересно, – впервые совершенно искренне сказал Гуров. – Если опытный оперативник рассматривает вопрос под таким углом, то на него аналогично могут реагировать ребята в МУРе и ФСК, когда они узнают, что мы интересуемся их свидетелями. А без последних нам никак не обойтись.

– Не согласен, – вмешался Крячко. – Григорий знает лично полковника Гурова и генерала Орлова, знает об их дружбе, потому и делает выводы. На Петровке нас давно забыли, в ФСК знают лишь по званиям да фамилиям. Никто не станет раздумывать, примут как обычную милицейскую склоку. Ну, не поладил важняк с генералом, случается.

Как и обычно бывало, Станислав погасил страсти. Гуров усмехнулся, подмигнул Котову, сказал:

– А ты, Григорий, много будешь знать, хуже станешь спать.

– Лев Иванович, клянусь, никогда не желаю знать лишнее. Я от того-то, чем располагаю, изрядно устаю.