Члены комиссии переглянулись и уставились на файлы в папке.

– И это работает? – спросила спортивная женщина.

Майк снова склонился к Реджи:

– Я еще даже не начал вникать в тему, но уже могу назвать полдюжины причин, почему из этого ничего не выйдет.

– Уверен, что можешь.

– Я знаю как минимум десяток физиков, которые этим забавлялись, но перешли на всякую фигню попроще, вроде антигравитации и теории великого объединения[12].

– Терпение, я же вроде тебя просил, помнишь?

– Мистер Магнус, – сказала спортивная женщина, – у вас есть комментарии?

– Нет, мэм, – ответил Реджи. – Просто объясняю коллеге самую суть.

Взгляд женщины скользнул по Майку, а потом вернулся к Артуру.

– Доктор?

– У нас были и успехи, – продолжил Артур, – и ряд неудач. Первые несколько объектов подверглись ШБ и не дали нам ничего, но через некоторое время…

– Простите, – перебила его сенатор, – что за ШБ?

– О, это… э-э-э… – Артур принялся разглядывать стол. – Ну, это неофициальный термин, придуманный нами для объектов, которые разбираются на атомы лучше, чем собираются обратно.

– А что он значит? – прозвучал вопрос от человека в очках.

– Ну-у, это значит… – Артур покосился на Джейми.

– Шалтай-Болтай, – пробормотал Олаф Йохансон.

– Что?

Мысли Майка понеслись вперед и нашли в памяти книжку детских потешек. Майк разом просмотрел сразу все шесть страниц и положил «под рукой», рядом с предметом обсуждения. Он поморщился.

– Шалтай-Болтай, – повторил похожий на Богарта ученый. Он говорил с легким акцентом, и голос не сочетался с лицом. – Знаете, «вся королевская конница, вся королевская рать»…

– Ох, – сказал азиат.

Человек в очках опустил голову:

– Немного… мрачновато.

– Зато подходит идеально, – возразил Олаф. Он сказал это почти с издевкой.

– Да, и все же, – уточнил полковник ВВС, – какие у вас успехи?

– В первые три года нам удалось телепортировать два тест-блока и подопытное животное, – сообщил Артур. – Оба тест-блока рассыпались в пыль через несколько мгновений после восстановления. Микроскопический анализ выявил фундаментальное изменение их структуры на молекулярном уровне.

Сенатор сглотнула:

– А… животное?

Артур бросил взгляд на Джейми. Блондинка рассматривала пустой блокнот.

Олаф выпрямился в своем кресле.

– Мы почти не сомневаемся, что на момент восстановления оно было мертво.

– Почти не сомневаетесь?

– Вскрытие ничего не прояснило, – пожал плечами Олаф. – Может, животное и было живым одну или две секунды, не больше.

– Вы уверены?

– Уверены, – буркнула Джейми.

Майк взял ручку и написал в блокноте: «А что я говорил?!» Сунул блокнот Реджи. Тот не обратил на это никакого внимания.

Азиат барабанил пальцами по папке с отчетом.

– Эксперименты на животных не были санкционированы, не так ли?

– Да, сэр, – сказал Артур. – И в отчете для этого слушания есть заключения этической комиссии и Общества защиты животных. Они должны быть у вас в папках. Мы… нам всем в проекте «Дверь Альбукерке» стыдно, что мы это допустили. Что мы это сделали. Я могу заверить вас, что это абсолютно точно никогда не повторится.

Азиат кивнул:

– Пожалуйста, продолжайте.

– Как я и сказал, – снова заговорил Артур, – вторая часть экспериментов заставила нас признать правоту существующих теорий. При нынешнем уровне технологий физическая телепортация невозможна. Точнее, возможна, но не в этой жизни, как неоднократно говорили теоретики квантовой физики.

Негромкий ропот прокатился из конца в конец «судейского» стола.

– Не могу поверить, что ты финансировал кого-то, кто пообещал тебе построить телепорт, – шепнул Майк.

– Вовсе нет, – сказал Реджи, – я финансировал Кросса, потому что он это сделал.

– Тем не менее, – продолжал Артур, – во время перерыва в экспериментах у нас с доктором Йохансоном появилась идея, что секрет мгновенного перемещения может заключаться не в манипуляциях с перемещаемым объектом, а в манипуляциях с расстояниями перемещения.

Муравьи Майка прервали свой бесконечный бег. Всего на миг.

Спортивная женщина сделала вид, будто пролистывает отчет и что-то уточняет.

– И как же вы манипулируете расстояниями, доктор Кросс?

– Расстояние – фактор относительный, – сказал Артур. – Когда начинаешь применять тезис о дополнительных измерениях, манипулировать расстояниями становится легко.

Реджи откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. Майк, ученые и члены комиссии повернулись к нему.

– Гм… Исключительно для протокола, – проговорил Реджи, – и чтобы далеким от науки участникам заседания стало понятнее, не могли бы вы разъяснить немного подробнее?

– Конечно, – кивнул Артур. Проигнорировав лежащую перед ним авторучку, он вытащил из кармана пиджака собственную. Поставил на противоположных углах блокнота две здоровенные точки и встал (как заметил Майк, не использовав при этом трость). – Предположим, что эти точки существуют в двухмерной вселенной листа бумаги, – сказал он преподавательским тоном, к которому прибегают на лекциях педагоги всего мира, и продемонстрировал блокнот присутствующим. – Довольно просто, так?

Кое-кто из членов комиссии кивнул.

– Мистер Магнус, раз уж вы все это предложили, как далеко, по-вашему, отстоят друг от друга эти точки?

Реджи взглянул на изображение.

– Насколько я помню геометрию, дюймов на четырнадцать, верно?

– Довольно верно, – кивнув, подтвердил Артур, демонстративно вырвал лист из блокнота и сложил пополам. – А сейчас?

– Наверно, дюймов восемь.

Физик свернул лист по-другому.

– А теперь?

– А теперь меньше чем на полдюйма.

– Но при этом, – сказал Артур, – для любого обитателя двухмерного мира ничего не поменялось. Его вселенная осталась неизменной, и точки по-прежнему разделяют четырнадцать дюймов. Но если бы у него был способ воспринять наше трехмерное пространство, переместиться по нему и вернуться в собственное измерение, он мог бы проделать путь из Точки А в Точку Б одним-единственным шагом. Аналогичным образом мы в нашем проекте манипулируем расстояниями, создавая пути через другое измерение, или, если угодно, альтернативное квантовое состояние, в котором можно преломить наше собственное измерение. Где Точка А находится в шаге от Точки Б.