Войтов вспомнил и о том, как поговаривали, что якобы Ванзаров несколько лет назад оказал секретную услугу высшим лицам империи, что-то связанное с поездкой команды спортсменов на возрожденные Олимпийские игры в Афины, заслужил орденок, но не воспользовался перспективами.

Тем не менее Ванзаров зачастил к директору. Быть может, господин Зволянский задумал произвести рокировку и подвинуть кого-то из неугодных лиц, а на освободившееся место посадить Ванзарова. А раз так, то наглый выскочка не так прост, как кажется. Не зря зарабатывал себе репутацию неподкупного служаки, чтобы в нужный момент предложить свои услуги.

И кого же директор может подвинуть? Прекрасно зная скрытые ниточки, поддерживавшие нутро полиции, Войтов пришел к мнению, что дни начальника сыскной полиции Петербурга сочтены. Заменят господина Шереметьевского на юного выскочку, не иначе. Да и то сказать, засиделся. Господин директор его недолюбливал и не раз высказывался, что тот не соответствует месту. И вот взялся всерьез.

Открытие убедило Войтова, что с Ванзаровым следует держаться исключительно любезно. А Шереметьевскому намекнуть, какой ветер может его сдуть. Вязать интриги и поддерживать нужные связи было настоящим талантом дежурного чиновника.

Ровно в назначенное время, минута в минуту, в приемной появился не слишком высокий, но и не слишком низкий господин, плотного телосложения, с крепкой, почти бычьей шеей, что говорило о недюжинной физической силе. С ним влетел уличный холод, или Войтову стало отчего-то зябко. Быть может, его приморозил взгляд, не обещавший ничего дурного, но и не суливший ничего хорошего. Такой особый взгляд, который трудно выдержать хорошо воспитанному чиновнику.

Невольно вздрогнув, Войтов вышел из-за стола и особо приветствовал посетителя. В ответ получил холодный кивок.

– Господин директор вызвал меня, будьте любезны доложить, – сказал Ванзаров без капли обходительности.

– Сию минуту, – ответил Войтов и, мягко ступая, пошел к двери кабинета. Про себя же отметил, что счастливый избранник выглядит столь мрачно и безрадостно, будто ему предстоит не повышение, а поездка в Туркестан.

Войтов забежал в кабинет и сказал только: «Ванзаров».

Настроение шефа показалось странным. Эраст Сергеевич не прикоснулся к поданным бумагам, бродил по кабинету и будто испытывал физические муки, то и дело дергая галстук и манжеты. Директор пребывал в крайней степени раздражения, если не сказать расстройства. Причины Войтову были неясны, а потому вызывали интерес. Зволянский махнул рукой, что означало «проси!», и заставил себя сесть за стол.

Ванзаров вошел и сдержанно поклонился. Ему указали на стул, который был приставлен к резному краю стола. Чиновник сыска сел и молча уставился на директора, будто желал только усложнить задачу, над решением которой Эраст Сергеевич бился со вчерашнего дня и не был уверен, что нашел нужные слова.

– Докладывайте, – резко бросил он и принялся перекладывать бумаги перед собой.

– Прошу простить, о чем?

И ведь понимает, стервец, что от него требуется. Так ведь нарочно мучает!.. Доводы рассудка Зволянский оставил при себе.

– Доложите об успехах ваших розысков за последние два дня, начиная с утра 27 октября.

– Успехов нет, – ответил Ванзаров, не опустив взгляда.

Эраст Сергеевич ощутил прилив уверенности.

– А что же так? Столько усилий приложили. И в гостинице «Виктория» опрашивали обслугу и портье, и в доме на Гороховой дворника терзали. И в Литовский замок не поленились наведаться. И даже в больницу умалишенных. И никаких результатов? Удивляете, господин Ванзаров, так непохоже на вас…

– В Литовском замке мне отказали в проведении розыска. В больнице ординатор сообщил, что мадам Иртемьева пребывает в каталепсии.

– Надо же! – Зволянский всплеснул руками. – Какой провал! И у кого? У самого бесподобного Родиона Георгиевича Ванзарова… Подумать только…

Ванзаров сидел не шелохнувшись. Даже глазом не моргнув. Зволянский ощутил новый прилив сил. Он встал и строжайшим образом стукнул кулачком по столешнице.

– Отдавая дань вашим талантам, хочу напомнить, что вы – чиновник полиции, – повышая голос, начал Эраст Сергеевич. – То есть обязаны выполнять приказы, а не заниматься самодеятельными розысками. Вам было дано подобное поручение?

– Никак нет.

– Вот именно! Более того, пристав Вильчевский установил, что смерти в гостинице «Виктория» и на Гороховой имеют естественную причину. Почему посмели действовать против фактов?

– Потому что это убийства.

– Выбросить из головы эту глупость! – Зволянский сорвал голос и закашлял. – Это приказ…

Ванзаров встал.

– Слушаюсь.

– Нос не совать ни в Литовский замок, ни в больницу.

– Так точно. Могу идти?

И хоть Ванзаров не был великаном, Зволянскому показалось, что его сейчас схватят, завяжут узлом и выбросят в Фонтанку. Такая сила исходила от внешне сдержанного чиновника сыска.

Эраст Сергеевич нервно замахал рукой, указывая, чтобы Ванзаров сел. Тот подчинился. Зволянский и сам плюхнулся в кресло.

– Запомните: никаких дел не было и нет.

– Так точно.

– Да хватит вам! – обиделся Эраст Сергеевич. – Что вы заладили… Изображаете служаку… Не понимаете, какую кашу заварили?

Ни один волосок усов Ванзарова не дрогнул.

– Прошу простить, никак нет, – ответил он.

– Эх, Родион Георгиевич… Сделали одно доброе, но частное дело, а главное-то упустили!

– Поэтому позволили себе…

– Да не о том речь! – директор выразил искреннее раздражение. – Как могли упустить machina terroris? Как позволили, чтобы аппарат исчез и теперь неизвестно в чьих руках находится? Как с вашим умом совершили такую непростительную оплошность?

Бесполезно напоминать, что ничего подобного от Ванзарова не требовали. Ну, почти не требовали.

– Эраст Сергеевич, позвольте говорить напрямик? – спросил он.

Ему позволили.

– Обязан разъяснить: machina terroris не существует. Это выдумка, а вернее, большая ошибка господина Иртемьева, в которую он верил и поплатился за это. Все прочее – пустые фантазии.

Зволянский удовлетворенно кивнул.

– Фантазии? А как же погибшие, причину смерти которых вам не удалось установить? Как быть с ними?

Ванзаров промолчал.

– Так вот, драгоценный Родион Георгиевич, у нас имеются неопровержимые факты, что machina terroris – не выдумка, а настоящее. Более того, поисками этого аппарата заняты чрезвычайно опасные личности.

– Желаете, чтобы я продолжил розыск? – спросил Ванзаров.

Эраст Сергеевич величественно взмахнул рукой.