— Конечно поймете. Даже если бы я и пытался водить вас за нос исключительно для практики, я хорошо понимаю, что у меня ни черта не получилось бы. Я ничего не знаю о человеке, который покончил с собой. Я всего лишь наводил справки о жизни Сьюзан Брук в Расине. Может, это вы водите меня за нос?

— Нет. Как только вы назвали имя Сьюзан Брук, я, естественно, предположил, что вас интересует именно этот факт ее биографии.

— Отнюдь. Я ничего об этом не знал. Вы сказали: «Валяйте — спрашивайте». Итак, я спрашиваю.

— Ну… — Друкер снова затянулся трубкой. — Она вернулась из колледжа летом. Молодой человек приехал в город повидаться со Сьюзан и встречался с ней или, по крайней мере, пытался. В пятницу, четырнадцатого августа тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, в семнадцать часов сорок минут, молодой человек вышел из дома Сьюзан Брук, остановился крыльце, достал из кармана ствол, «марли» тридцать восьмого калибра, и выстрелил себе в висок. Так вы говорите, что ничего об этом на знали?

— Да. Не знал. А были ли какие-то сомнения относительно смерти парня?

— Никаких. Трое свидетелей. Две женщины на тротуаре перед домом и мужчина на другой стороне улице. Вы наверняка хотели бы узнать, причем здесь Сьюзан Брук, но тут я ничего не могу вам сказать. Я лишь знаю то, что писали в газетах, и то, что рассказал мне мой друг, который был в курсе по должности. Итак, погибший был студентом Гарварда. Он доставал Сьюзан, уговаривая выйти за него замуж, и специально приехал в Расин, чтобы продолжать ее доставать, но Сьюзен с матерью дали ему от ворот поворот, и он в результате свел счеты с жизнью. Как вы наверняка знаете, такое случается, хотя это выше моего понимания. Должны быть очень веские причины, чтобы наложить на себя руки, и уж точно не отказ пусть даже любимой женщины. Конечно, это разновидность болезни. Вы ведь не женаты?

— Нет. А вы?

— Был женат. Она меня бросила. Это задело мое самолюбие, впрочем, с тех пор я стал спать гораздо лучше. Ну и еще одно. Если отношения между мужем и женой именно такие, какие и должны быть, значит у него нормальная работа. И уж конечно, не частного детектива. Я прав?

Мы снова начали беседовать на профессиональные темы и проговорили так около часа. Я больше не пытался свернуть разговор на Сьюзан Брук. Но когда Друкер ушел около десяти вечера, я вспомнил, что «Глоуб» — это утренняя газета, следовательно, сотрудники сейчас должны быть на месте, и, если прошлое мисс Брук было жизненно важным элементом расследования, мне следует пойти в редакцию и все проверить. Итак, я позвонил Лимису и получил разрешение порыться в старых выпусках газеты.

Ветер немного улегся, хотя теплее не стало, и мороз пощипывал кончик носа. В здании, где находился «Глоуб», уже вовсю работали печатные станки, и в цокольном этаже ощущалась вибрация, усилившаяся на втором этаже. Там меня отвели в сумрачную, пыльную комнату и сдали с рук на руки какому-то беззубому старикану. Сказав, чтобы я не смел ничего вырезать или вырывать, старикан отвел меня к длинному ряду полок, на которых значилось «1959 год».

Свет был чересчур тусклым. Впрочем, у меня хорошее зрение. Я начал с седьмого августа, за неделю до описанных Друкером событий, чтобы поверить, нет ли каких упоминаний о прибытии в город студента Гарварда. Ничего. То, что я искал, обнаружилось в номере от пятнадцатого августа, на первой полосе. Парня звали Ричард Олт, он был родом из Эвансвилла, штат Индиана. В воскресном номере от шестнадцатого августа заметка о Ричарде Олте снова вышла на первой полосе, но в понедельник заметку о парне поместили уже на одной из внутренних полос, а во вторник о нем вообще забыли. Я просмотрел все номера до конца недели, однако больше ничего не нашел. Тогда я вернулся к первым трем номерам и перечитал заметки.

Ни намека на желание замять дело. Показания троих свидетелей полностью совпадали. Крыльцо хорошо просматривалось с тротуара. Две женщины видели, как парень поднимал револьвер, и одна из них даже закричала. Мужчина перебежал через дорогу и приблизился к крыльцу как раз в тот момент, когда из дома выбежали миссис Брук и Сьюзан. В тот вечер Сьюзан отказалась давать интервью. Правда, в субботу утром она рассказала репортеру свою историю, честно ответив на все вопросы.

Даже если бы я с дьявольским упорством продолжил копать под Сьюзан, мне пришлось бы вычеркнуть этот эпизод и поискать где-нибудь в другом месте. Итак, я положил подшивку газет на место, сказал хранителю, что ничего не вырвал и не вырезал, после чего вернулся в отель, выпил стакан молока в кафе и лег спать.

Я до сих пор не знаю, продолжил бы я свои поиски или нет, если бы мне не помешали. Хотя, скорее всего, нет, поскольку я понял, что имела в виду Сьюзан, сказав: «Затем кое-что произошло, и…» Ведь именно эта фраза и заставила меня приехать в Расин. А помешали мне во вторник утром. Я попросил портье разбудить меня в восемь утра и, когда зазвонил телефон, удивленно посмотрел на часы. Десять минут восьмого. Я еще подумал: «Чертовы отели!», потянулся за трубкой и услышал, что меня вызывает Нью-Йорк. Я мысленно прикинул, что в Нью-Йорке сейчас десять минут девятого, и неожиданно услышал голос Вулфа:

— Арчи?

— Он самый. Доброе утро.

— Совсем не доброе. Ты где?

— В постели.

— Не стану извиняться, что тебя разбудил. Живо вставай и возвращайся домой. Мисс Брук мертва. Ее тело, с пробитой головой, нашли вчера вечером. Мисс Брук убили. Возвращайся домой.

Я тяжело сглотнул, хотя во рту пересохло.

— А где был… — начал я и, снова сглотнув, остановился. — Я выеду…

— В котором часу ты будешь здесь?

— Откуда мне знать?! В полдень, в час дня.

— Очень хорошо. — Вулф повесил трубку.

Я позволил себе посидеть десять секунд на краю кровати. Затем я встал, оделся, собрал вещи, спустился на лифте на ресепшен, выписался из отеля, дошел до стоянки, взял автомобиль и направился в Чикаго, решив позавтракать в аэропорту.

Глава 4

Когда я открывал своим ключом дверь старого особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, было уже не двенадцать дня и даже не час, а без пяти два. Самолет полчаса облетал кругом полосу тумана, прежде чем приземлился в Айдлуайлд-А, или, иначе, в Международном аэропорту имени Джона Кеннеди. Я