– Чего неудобного? Никого нет. Матушка моя в Карловы Вары укатила.

– А кто у тебя мама? – поинтересовалась Алёна, представив почему-то строгую женщину директора школы с портфелем в одной руке и указкой в другой.

– Мама? – переспросил Димон и опять пожал плечами. – Никто, просто мама.

– Понятно, – Алёна кивнула головой, хотя ничего понятного в ответе Димона не было. Вот у Алёны мама работала инженером-проектировщиком, а у Ларисы мама была парикмахером. Очень хорошим и дорогим мастером. Она даже подумывала открыть свой салон, разумеется, уже после того, как Лариса завершит обучение. – А папа кто?

– Папа у меня крутой до безобразия. Адмирал.

– Ой! Вот здорово, – обрадовалась Алёна. Она никогда в жизни не видела живого адмирала. Она и генерала-то никогда не видела, а тут целый адмирал.

– Да ничего не здорово, – Димон махнул рукой, – они с матушкой развелись.

– Извини, – Алёна расстроилась. Она представила, как бы ей было неприятно, если б её самые лучшие в мире родители вдруг развелись бы.

– Не извиняйся, это давно уже случилось, я привык. Отца тоже можно понять. С матушкой моей вряд ли кто из нормальных людей уживется. Ей, если в голову что-нибудь втемяшется, то вынь да положь. Все должны соответствовать её представлениям. Так что от папани нам осталась только квартира и дача.

– Ничего себе «только». А он сам в шалаше или в коммуналке теперь обретается?

– Отец сначала в Мурманске обретался. Теперь в Москве.

– В Москве? – удивилась Алёна. – Странно. Ах, да! Москва же порт пяти морей.

– Думаю, уже семи, – поправил Димон. – Отец там очень даже неплохо устроился. Руководит в министерстве кораблестроительной отраслью.

После этих слов Димона Алёна сразу же поняла, каким образом он уже всё понимает про свою карьеру. Действительно с таким папашей карьера должна быть весьма стремительной и закончится не где-нибудь, а тоже министерстве.

– Семью себе новую завёл, – тем временем продолжал Димон. – Маму ужасно злит, что отец без нее не пропал и не влачит жалкое существование. В советские времена уж она бы точно от него места живого не оставила. Партком, профком, товарищеский суд и прочие инструменты воссоздания счастливой ячейки общества. Очень воинственная женщина.

– Ну, ты же с ней всё-таки как-то уживаешься, – рассмеялась Алёна.

– Еще бы! Она меня обожает и балует. Тем более, что я совершенно очевидно соответствую её представлениям. Я послушный, любящий сын. Не пью, не курю, учусь на пятерки и по ночным клубам не шляюсь. То есть, со всех сторон положительный персонаж.

– Ага! Вот почему ты меня водишь по музеям, а не по клубам, – догадалась Алёна. – Соответствуешь маминым представлениям.

– Точно! – рассмеялся Димон. – Изо всех сил стараюсь соответствовать.

– Тогда, думаю, твоей маме наверняка не понравиться, если ты пригласишь домой незнакомую ей девушку и будешь в отсутствие хозяйки дома потчевать эту девушку разными яствами.

– Ты права, это моей маме точно не понравится, но кто же ей об этом расскажет?

– Добрые соседи, например.

– Моя матушка, как злая мачеха из сказки про «Золушку», давным-давно уже переругалась со всеми соседями. Пойдем, не бойся.

– Я и не боюсь, – Алёна пожала плечами, – мне просто интересно. Я никогда не видела, как живет адмиральский сынок.

– Я не совсем адмиральский сынок, я больше маменькин.

Адмиральская квартира Алёну впечатлила. Она жила с родителями на Гражданке во вполне себе приличном кирпичном доме в довольно большой трёхкомнатной квартире. И кухня там была далеко не маленькая, практически гостиная с кухонным углом, и даже два санузла имелось, чем очень гордилась Алёнина мама. Действительно, удобно. Но то, что она увидела в квартире Димона, в самом прямом смысле не лезло ни в какие ворота. Шик советского периода – вот что это было. Тёмные обои с позолотой, высоченные потолки, хрустальные люстры, покрытый лаком паркет и красные ковры. Стулья и диваны красовались в белых чехлах, остальная мебель сверкала полировкой и позолотой. В хрустальных вазах стояли живые цветы. В разных углах квартиры в горшках кустились какие-то пальмы и фикусы. Особенно Алёну поразили эти фикусы.

– «Богато, зажиточно», – подумала Алёна. Увиденное напоминало советские фильмы из жизни высокопоставленных партийных чиновников. Теперь она бы не удивилась, если б Димон как-нибудь встретил её у университета на автомобиле марки «Победа».

– Ну, как? – поинтересовался Димон, закончив экскурсию по квартире.

– Как в музее, – сообщила Алёна. – Как ты тут живёшь?

– Аккуратно. Пошли пить кофе.

На кухне, обставленной вполне себе современной мебелью, правда, ядовито красного цвета, обнаружилась и итальянская кофе-машина. Алёна обрадовалась. Она ожидала уже, что Димон будет варить кофе в допотопной турке, не исключено, что даже в серебряной или бронзовой. Сам кофе, который Димон засыпал в кофе-машину, оказался довольно известной и очень дорогой марки. К кофе Димон организовал огромные бутерброды с икрой, а также соблазнительного вида печенюшки, и Алёна слегка повеселела.

С тех пор прогулки по музеям и выставочным залам непременно заканчивались у Димона дома, тем более, что от основных городских достопримечательностей до него было практически рукой подать. Алёна уже попривыкла к помпезности адмиральской квартиры и даже перестала её замечать. А в один прекрасный момент кофепитие закончилось поцелуями и плавно перетекло в комнату Димона.

Нельзя сказать, что Алёне так уж нравился Димон, но ей было ужасно интересно. Все её одноклассницы, включая Лялека, уже хорошо себе представляли, что такое секс и попробовали это дело неоднократно. Одна Алёна, как дура, делала вид, что её это совершенно не интересует. На самом деле интересует и еще как. Но оказалось, что во всем этом ничего такого особо захватывающего нет. Вот разве что поцелуи, а остальное… Алёна решила рассматривать остальное, как обязательное приложение к захватывающим поцелуям. И чего все носятся с этим оргазмом? Алёна решила, что странное ёканье внизу живота, которое она испытала во время секса с Димоном, и есть тот самый пресловутый оргазм. Ничего особенного. Как-то Алёна жила раньше без такого, проживёт и дальше. Даже решила, что после этого, пожалуй, больше встречаться с Димоном она не будет.

* * *

Что-то сразу не заладилось в громадных планах Лопатина по обольщению Сони Шнейдер. Сначала в поисках места для парковки ему пришлось заложить пару кругов вокруг квартала, где был расположен Сонин дом. Потом с трудом пристроив автомобиль, он побрёл под разгулявшейся метелью по узкой тропинке, которая вилась по тротуару среди замерзших снежных колдобин. Модная итальянская куртка Лопатина, совершенно не приспособленная для пеших зимних прогулок, продувалась насквозь. Итальянские же ботинки вели себя, словно коньки, и Лопатин с трудом удерживал равновесие. Снег нещадно бил Лопатина в лицо. Шапок южанин Лопатин категорически не признавал, поэтому его длинные белые волосы моментально превратились в сосульки. Питерская непогода явно делала всё, чтобы он тысячу раз задумался, насколько ему нужно идти к Соне Шнейдер. Однако Лопатин упорно брёл сквозь метель и думал о белом песке и пальмах острова, расположенного в тёплом лазурном море.