остальном все происходило как обычно.

И так продолжалось ровно до последней ночи.

***

На этот раз Дафна не забыла купить бренди, нет.

Он попросту ей не помог.

Горячительный напиток, прежде всегда даривший ей блаженное расслабление, на этот раз совершенно не подействовал. Дафна лишь ощутила лёгкое опьянение, но спать ей совершенно не хотелось.

Не хотелось, но она всё же легла.

Считать овец на этот раз ей хотелось ещё меньше, чем спать, и Дафна решила просто полежать с закрытыми глазами. Как ни странно, это возымело действие: постепенно мысли перестали бегать, прыгать и скакать в её мозгу, веки отяжелели, и, кажется, она уже начала засыпать… или даже уснула…

Этого Дафна понять не успела.

Её что-то разбудило.

Открыв глаза, она сообразила, что её разбудил какой-то звук. Что-то вроде шороха…

Нет, не шороха.

Стука.

В окно будто бы кто-то стучал.

Тук. Тук-тук. Тук-тук.

Показалось, подумала Дафна. Это просто показалось.

Тук-тук.

Чёрт.

Мысль о стоящей за окном девочке (той самой, в голубом платье, со светлыми косичками) пришла ей в голову немедленно, и Дафна отчётливо ощутила, что она дрожит.

– Уходи, – одними губами произнесла она и только после этого до конца осознала, что она делает.

Ты говоришь с пустотой, Дафна.

Ты говоришь ни с кем.

Ты говоришь…

С призраком.

Тук-тук.

– Убирайся, – уже громче произнесла она. – Кто бы ты ни была – убирайся, это мой дом.

Последняя фраза, кажется, придала ей некой уверенности в себе.

Да, она здесь, в своём доме, и никто её не тронет.

Руки всё ещё дрожали, и ноги тоже, но она пересилила себя.

Поднявшись с кровати, Дафна сунула ноги в домашние туфли, подошла к окну, нарочито резко отдёрнула занавеску и…

То, что она увидела, едва не заставило её закричать.

На запотевшем стекле красовалось послание:

Меня убили по ошибке.

Меня не должны были убить.

Меня убили вместо неё, мы с ней связаны проклятием.

Помоги мне.

Ужас охватил её, но мозг работал неожиданно быстро и чётко.

«Каким образом это написали снаружи?

Каким образом это написали так, что я могу это читать?

Ведь если бы кто-то написал снаружи на стекле этот текст, я бы видела его в зеркальном отображении…

Как?»

Протянув к оконному стеклу дрожащую руку, Дафна провела по нему пальцами.

Половина текста тут же стёрлась.

Его написали изнутри.

«Да, его написали изнутри, потому что тут была мёртвая девочка, и она тебе стучала, она была прямо здесь в твоей комнате, в твоей комнате Дафна, в твоей, твоей, твоей, тут, внутри…»

Дафна зажала пальцами виски.

– Кто ты такая?! – заорала она на весь дом, не отдавая себе отчёта в том, что кричит. – Кто ты, чёрт бы тебя побрал, такая?

В ответ не было ни звука, в доме будто бы воцарилась гулкая тишина, и она застыла, как заворожённая, глядя на стекло, на котором вновь проступили слова:

Помоги мне, Дафна.

Её ноги тут же подкосились, и она упала в обморок.

***

Элисон Арчибальд только недавно встала и заваривала чай, когда её мобильный телефон зазвонил.

– Доброе утро, Дафна, – сказала она, нажав зелёную клавишу. Когда они прощались, та сама попросила звать её по имени, и Элисон охотно согласилась. – Да, я дома. Конечно, можно зайти, я как раз завариваю чай, – она сделала небольшую паузу, после чего добавила: – Дафна, у вас всё в порядке? Хорошо, тогда я вас жду. Давайте скорее ко мне.

Положив трубку, Элисон склонилась над вазой и понюхала жёлтые ромашки.

Ей казалось, будто они пахнут на всю гостиную.

***

– Мисс Арчибальд, простите, что так врываюсь… – Дафна сама понимала, что выглядит неважно, она даже толком не уложила волосы, и теперь рядом с этой невероятно милой, пусть и пожилой женщиной, ощущала себя откровенной замухрышкой. – Мне, право же, очень неловко…

Элисон протянула ей обе руки ладонями вверх.

– Дафна, перестаньте, – сказала она. – Всё в порядке, я ведь сама вам говорила…

Дафна пожала обе её руки:

– Спасибо.

– А теперь проходите скорее, моя милая, и рассказывайте, что вас так сильно встревожило.

Переведя дух, Дафна посмотрела Элисон в глаза и на одном дыхании выпалила:

– Мисс Арчибальд, что вам известно об особняке под названием «Чёрные пороги»?

На мгновение Элисон, казалось, отпрянула, а затем, тяжело вздохнув, вернула взгляд.

– Вы видели её? – спросила она наконец, и Дафна окончательно уверилась в том, что поступила правильно, придя сюда.

– Да, – ответила она.

– Идёмте, – Элисон взяла её под локоть. – Сейчас выпьем чаю, и я вам всё расскажу.

На какое-то мгновение прикосновение Элисон Арчибальд вдруг показалось Дафне столь мощной защитой, что она едва не расплакалась.

***

– Курите, если хочется, – Элисон пододвинула ей пепельницу. – Сама я не курю, но пепельницу держу на всякий случай. Мой отец был заядлым курильщиком. Пепельница досталась мне от него по наследству.

– Спасибо, – закурив, Дафна выпустила дым через ноздри и вновь посмотрела на Элисон. – Она ведь оттуда, эта девочка, мисс Арчибальд? Оттуда, из «Чёрных порогов»? Неужели все её видят?

Элисон покачала головой:

– Не все. Джорджина видела. Та, у которой вы купили дом. Я ещё тогда насторожилась, когда услышала от кого-то из местных, что мисс Блейм продала свой дом богатой даме из Филадельфии. Мне сразу показалось, что запахло жареным. Впрочем, давайте обо всём по порядку. Вы хотели узнать историю «Чёрных порогов», я расскажу вам её.

– Если можно.

– Слушайте. В пятидесятых годах прошлого века там жила семья мецената, мистера Эйбрахама Хэссена. Он, его жена Мэри и дочь Селестина. Вместе с ними жила экономка мисс Сабрина Декстер. Только вот выглядела она… не так, как обычно выглядят экономки. Это была довольно молодая и очень красивая дама. Когда они поселились здесь, у Хэссенов ещё не было детей, а потом выяснилось, что Мэри ждёт ребёнка. По иронии судьбы одновременно с ней забеременела и их красивая незамужняя экономка. Ходили слухи, будто бы Мэри грозилась её выгнать, несмотря на молодой возраст, она была как-то нарочито набожна, и беременная незамужняя женщина, по всей видимости, не укладывалась в её систему ценностей, но мистер Хэссен вступился за мисс Декстер, и она осталась. Вскоре Мэри Хэссен родила девочку, а буквально через несколько дней и мисс Декстер разрешилась от бремени дочерью. Дочку Хэссенов назвали Селестиной, мисс Сабрина же назвала свою Брунхильд, в честь исландской королевы из «Песни о Нибелунгах», так она говорила. Девочки росли вместе и были не разлей вода. Более того, они были похожи меж собой