Любопытство продолжало ее пожирать.

Он постучал пальцами по спирали переплета и протянул ей альбом.

– Держи. Возмещение морального ущерба.

– Правда? – Дилан в притворном изумлении приподняла брови, хотя и правда была удивлена. – Мне можно посмотреть?

– Да.

Прежде, чем он успел бы передумать, Дилан присела рядом на кровать, не замечая, как холодит ей кожу промокшая одежда. Она осторожно перевернула первую страницу.

На нее уставилось ее собственное лицо. Широко распахнутые глаза сияли из-под широких бровей. Губы изогнулись в дразнящей, загадочной полуулыбке. Она была такой… прелестной. На рисунке.

Подняв глаза, она увидела, что Тристан пристально наблюдает за ней. Под его внимательным взглядом сложно было сохранять спокойствие, но она старалась изо всех сил, стирая смущение со своего лица и усилием воли убирая румянец со щек. Непослушными пальцами она перелистнула страницу. Следующий набросок был сделан углем: она в профиль, уставилась на что-то за пределами листа. Ее волосы развеваются за спиной длинными роскошными волнами.

Следующая страница. Следующий рисунок. Дилан в инвалидном кресле, на лице написаны нетерпение и подавленность: она пытается удобно расположить на подножке загипсованную ногу.

Линии коляски получились слегка кривыми, и перспектива Тристану тоже не удалась, но Дилан сразу распознала упрямое выражение на своем лице.

На следующем рисунке была не она сама, а ее родители на старом диване. Джоан смотрела прямо перед собой – возможно, в телевизор? – а Джеймс смотрел на Джоан. И выражение на его лице… То самое, которое Дилан видела тысячи раз до того, как поняла, что оно значит. Тоскующее, любящее. Надеющееся. Тристану оно удалось.

Следующее изображение даже нельзя было назвать рисунком: скорее, шесть грубых набросков…

– Это что, мое ухо? – Дилан в замешательстве склонила голову набок.

Конечно, само ухо она бы не узнала – уши ведь все похожи, не так ли, – но ей в глаза бросилась сережка в форме ромашки.

– Эмм… ага.

Тристан потянулся, чтобы забрать у нее блокнот, но Дилан повернулась, не давая ему выхватить страницы из рук.

– Подожди, я еще не закончила.

Она пролистала дальше. Вот она смеется. Глаза превратились в узкие щелочки, подбородок приподнят (ничего привлекательного!). Дилан улыбнулась. Рисунок словно искрился радостью.

– Тристан, ты прекрасно рисуешь, – тихо сказала она, поняв, что не прокомментировала ничего, кроме наброска с ушами. На месте Тристана она бы уже вся извелась, желая узнать, что же он думает о ее работах. – То есть правда прекрасно. Рисунки как живые.

Следующая страница была пуста, и она пролистала альбом обратно.

– Как это ты так точно схватываешь детали? Ты ведь все это видел не дольше пары секунд!

– Не знаю, – Тристан пожал плечами и снова потянулся к блокноту. На сей раз Дилан не стала возражать. – Просто увидел то, что мне понравилось, а потом набросал по памяти.

– Ты очень наблюдательный.

– Была возможность попрактиковаться, – напомнил он ей. – По ночам в пустоши делать особо нечего, только сиди и смотри.

– И правда, – тихо отозвалась Дилан.

Ей не нравилось думать о долгих годах, которые Тристан провел, переправляя душу за душой, в этом замкнутом кругу загробной жизни. Нет, сказала она себе, этот круг разомкнулся. Теперь Тристан тут, рядом. Он сбежал из той жизни.

Она смотрела, как он листает страницы в самое начало. С них снова смотрело ее лицо.

– Но почему теперь? – негромко спросила она. – Почему ты показываешь мне альбом сейчас?

Он снова пожал плечами.

– Да просто… – Он остановился на изображении Дилан в инвалидном кресле. – В пустоши мы были вдвоем. А здесь так много людей, столько всего отвлекает… – он закрыл блокнот и отложил его в сторону, фокусируя внимание на Дилан. – Я хочу, чтобы ты знала: я все еще вижу тебя. Эта жизнь, этот мир… все это прекрасно, но лишь потому, что я с тобой.

Дилан раскрыла рот, но слова не шли. Как ей отвечать на такое заявление? Она никогда не умела красиво говорить.

– Я люблю тебя, – выпалила она.

Тристан широко улыбнулся и, подняв руку, заткнул прядь вымокших волос ей за ухо.

– Я знаю. Я тоже тебя люблю.

И он поцеловал ее, прижавшись горячим ртом к губам Дилан. Тристан сжал ее в руках, и мокрая ткань их одежды соединилась. Дилан закрыла глаза и позволила себе раствориться в его объятиях. Трагедия с лошадью была просто несчастным случаем. О ней нужно забыть.

Они в безопасности. Они вдвоем. Ничто не в силах это изменить.

Тристан смотрел в потолок. Рядом с ним, тепло посапывая ему в плечо, спала Дилан. Он слегка повернулся, стараясь устроиться поудобнее, не разбудив ее. Он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Может, если он станет дышать с Дилан в такт, то получится заснуть.

Не получилось.

Одни и те же мысли кружились у него в голове, и он не мог прогнать образ растерзанного, измученного трупа лошади. Он представил животное, каким оно было изначально: лоснящиеся каштановые бока, ни единого пятнышка… Лошадь бесцельно бродит по полю, обкусывая высокую траву. Напасть на нее было бы для призрака проще простого.

Но Дилан права: этого не могло случиться. В завесе не было ни единого разрыва… Да и неужто призрак бы не польстился на людные города и пролетел мимо, чтобы полакомиться животным? Это было бы очень нелогично.

И все же что-то внутри подтачивало его спокойствие, не давая заснуть.

Оставив бесплодные попытки, он поднялся с кровати (осторожно, чтобы не потревожить Дилан) и, натянув футболку, вышел в коридор. Дверь в спальню родителей Дилан была закрыта, и он на цыпочках прошел мимо в гостиную. Схватив пульт с кофейного столика, уселся на высокую гору одеял, где, как предполагалось, он проводил ночи.

Если верить Джеймсу, то после переезда у Тристана появится собственная комната. Пока же он официально ночевал на диване. Тристан был почти уверен, что Джеймсу известно, где он спит, но отец Дилан ничего не говорил, и потому Тристан продолжал разыгрывать спектакль. Он дожидался, пока в квартире все стихнет, и лишь потом крался в комнату Дилан.

Сейчас он включил телевизор и убавил громкость, пока музыку из рекламы не стало едва слышно. Щурясь на внезапный поток света с экрана, он прокрутил электронное меню, пока не нашел канал с круглосуточными новостями. Тогда он прибавил звук. Ведущий хорошо поставленным голосом задавал вопросы гостю. Какому-то писателю, что отчаянно пытался разрекламировать свой последний роман. Тристану пришлось пережидать новости спорта и прогноз погоды (опять дождь) прежде, чем ведущий перешел к заголовкам.