эти написать,

Чтобы явить свой Долг.

Королева Елизавета I

1533–1603

Дочь Генриха VIII и королевы Анны Болейн. В ранние годы приобрела основательные знания латыни, греческого, французского, итальянского, испанского, немецкого и фламандского языков. Взойдя на трон в возрасте двадцати пяти лет, поддерживала и поощряла стихотворство как часть рыцарского вежества. Воспета многочисленными придворными поэтами как Диана, Венера, Астрея, Королева фей и так далее. Сохранились поэтические переводы, сделанные королевой, а также несколько лирических стихотворений. Одно из них «Мой глупый мопс, что приуныл, чудак…» обращено, по всей вероятности, к ее фавориту Уолтеру Рэли.

Мой глупый мопс, что приуныл, чудак?

Мой глупый мопс, что приуныл, чудак? —

Не хмурься, Уолт, и не пугайся так.

Превратно то, что ждет нас впереди;

Но от моей души беды не жди.

Судьба слепа, твердят наперебой,

Так подчинюсь ли ведьме я слепой?

Ах нет, мой мопсик, ей меня не взять,

Будь зрячих глаз у ней не два, а пять.

Фортуна может одолеть порой

Царя, – пред склонится и герой.

Но никогда она не победит

Простую верность, что на страже бдит.

О нет! Я выбрала тебя сама,

Взаймы у ней не попросив ума.

А если и сержусь порой шутя,

Не бойся и не куксись, как дитя.

Для радостей убит, для горя жив, —

Очнись, бедняга, к жизни поспешив!

Забудь обиды, не грусти, не трусь —

И твердо знай, что я не изменюсь.

Джордж Гаскойн

1534?–1577

Родился в провинциальной дворянской семье. Учился в Кембридже и в лондонской юридической школе Линкольн-Инн. Безуспешно пытался сделать карьеру, неудачно женился, рассорился с родичами, воевал в Нидерландах, где попал в плен. По возвращении в Англию опубликовал второе издание своих сочинений (первое вышло во время его пребывания на войне) под названием «Девизы Джорджа Гаскойна» (1575) или, в другом переводе, «Цветочки Джорджа Гаскойна». В сборник вошли не только его стихи, но и «Приятная повесть о Фердинандо Джероними и Леоноре де Валаско» – первый английский психологический роман о любви. В последние два года жизни написал и издал множество сочинений, в том числе «Благородное искусство псовой охоты» и назидательную поэму «Стальное зерцало».

Благородной леди, упрекнувшей меня, что я опускаю голову и не гляжу на нее, как обычно

Не удивляйся, что твоим глазам

Я отвечаю взглядом исподлобья

И снова вниз гляжу, как будто там

Читаю надпись на своем надгробье.

На праздничном пиру, где ты царишь,

Мне нет утехи; знаешь поговорку,

Что побывавшая в ловушке мышь

Сильнее ценит собственную норку?

Порою надо крылышки обжечь,

Чтобы огня не трогать даже с краю.

Клянусь, я сбросил это иго с плеч

И больше в эти игры не играю.

Упорно, низко опускаю взгляд

Пред солнцами, что смерть мою таят.

Два сонета из «Приятной повести о Фердинандо Джероними и Леоноре де Валаско»

I

Когда тебя узрел я, о Звезда, —

Твой блеск и прелесть дивную твою,

Признаюсь: я зажмурился тогда,

Как трус невольно жмурится в бою.

Когда я вновь раскрыть глаза посмел,

Они еще спасти меня могли б,

Вдаль ускользнув; но я в упор смотрел,

Увы! – и засмотрелся – и погиб.

Я словно птичка у сучка в плену,

Которую схватил коварный клей:

Чем судорожней лапку я тяну,

Тем делается самому больней.

Как видно, нет мне участи другой,

Чем плен принять и стать твоим слугой.

II

Пред ней сидел я, за руку держа,

«Помилосердствуй!» – умоляя взглядом,

И вдруг увидел, как моя душа

С соперником моим, стоявшим рядом,

Переглянулась; усмехнулся он —

Неверная улыбкой отвечала;

Она не слышала мой горький стон,

Соленых слез моих не замечала.

Что ж! блажью женской я по горло сыт,

Пора безумцу протрезветь немножко;

Пословица, ты знаешь, говорит:

И лучшая из кошек – только кошка.

Все клятвы их, что манят простеца,

Не стоят и скорлупки от яйца.

Колыбельная Гаскойна

Как матери своих детей

    Кладут на мягкую кровать

И тихой песенкой своей

    Им помогают засыпать,

        Я тоже деток уложу,

        И покачаю, и скажу:

        Усните, баюшки-баю! —

        Под колыбельную мою.

Ты первой, молодость моя,

    Свернись в калачик – и усни,

Надежд разбитая ладья

    Уж догнила в речной тени;

        Взгляни: сутулый и седой,

        С растрепанною бородой,

        Тебе я говорю: прощай,

        Усни спокойно: баю-бай!

Усните, зоркие глаза,

    Всегда смотревшие вперед, —

Чтоб вас не обожгла слеза

    Мелькнувших в памяти невзгод;

        Зажмурьтесь крепче – день прошел;

        Каков бы ни был он тяжел,

        Вас ожидает гавань сна,

        И темнота, и тишина.

Усни и ты, мой дерзкий дух,

    Не знавший над собой узды;

Жар прихотей твоих потух

    И сумасбродные мечты;

        Клянусь тебе, за эту прыть

        Мне дорого пришлось платить;

        Угомонись на этот раз,

        Усни спокойно, – в добрый час!

Ты тоже усмири свой пыл,

    Любвеобильный Робин мой,

И трепетом бессильных жил

    Прошу, меня не беспокой;

        Пусть этим мучится юнец,

        А ты истратился вконец;

        Утихомирься, шалопай,

        Улягся и усни. Бай-бай!

Усните же, мои глаза,

    Мечты и молодость, – пора;

Оттягивать уже нельзя:

    Под одеяла, детвора!

        Пусть ходит Бука, страшный сон —

        Укройтесь,