сминает мак, бросает на пол. Его дыхание становится все чаще. Она вскрикивает. Кончил. Она не успела.

Петр очнулся, виновато посмотрел на Офелию. Она ровно, поднимая смятый цветок, сказала:

— В следующий раз у меня тоже получится.

Быстро оделась и направилась в ванную. Когда вышла, Петр уже допил чай.

— Забыла тебе предложить к чаю козинаки, хочешь?

Петр прыснул от смеха:

— Уже нет.

Офелия с мнимым сожалением в голосе:

— Слушай, мне нужно через полчаса уезжать. У меня встреча.

— А можно я побуду с тобой, пока ты собираешься? — он не хотел уходить.

— Побудь. Но собираюсь я быстро.

Офелия переодевалась молча, Петр на нее смотрел, ему не хотелось ничего говорить, только наблюдать. Но сказать что-то надо было.

— А насчет того, что нас ждет после смерти, есть у меня одна мысль. Можно ввести человека в особое состояние сознания, по всем физиологическим признакам, похожее на предсмертное. И есть шанс увидеть, что происходит у человека в голове.

— А может, это не только в голове. Может, мозг — это всего лишь приемник. А самое важное происходит где-то в другом пространстве, — подхватила Офелия. Видно было, что тема ей интересна. — В некоем пространстве между жизнями.

— Я экспериментирую с веществами, ну, в смысле разрабатываю их. На хомяках уже испытал, и все показатели их мозговой активности совпадают с мозговой активностью, которая отмечается в предсмертном состоянии. Но хомяки же не расскажут, что там они видели.

— Ты в» Gen-**» что ли эти вещества разрабатываешь?

— Нет. Кто бы мне дал там эту работу делать? Дома.

— Так ты что, мою квартиру в лабораторию превратил?

Петр замялся.

— Блядь, Петр, надеюсь, с квартирой все в порядке? Надо прийти проверить.

— Да я аккуратно работаю. Я же не взрывчатые вещества там испытываю.

— А это законно вообще? Ладно. Я тебе обещаю, что когда умру и попаду на тот свет, я дам тебе знак, попытаюсь как-то передать тебе секретную информацию, — она засмеялась. — Надеюсь, там это не подпадает ни под какую статью о фейках.

Офелия действительно быстро оделась. Сейчас на ней были джинсы и белая майка с портретом Бродского и надписью «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку».

— Ну все, можно идти, — сказала она, взяв рюкзак, лежащий на полу.

— А ты краситься не будешь? Женщины же красятся, когда выходят на улицу? — спросил Петр с надеждой, что они проведут вместе еще хотя бы немного времени.

— Я не крашусь в обычной жизни. Косметика — это маска. А я не люблю маски.

Когда они выходили из дома, дверь нехотя закрылась, издавая томный скрип. Петр, помявшись, задал вопрос:

— У тебя кто-то есть?

— Ну не то чтобы, — на несколько секунд она замолчала, а потом вздохнула. — Да, есть. Я не люблю его, но не могу пока закончить отношения.

— Кто он?

— Георгий, генеральный директор исследовательского центра «Gen-**», где ты работаешь. Если кто-то узнает, до него дойдет очень быстро. Не распространяйся пока, особенно на работе. Хорошо?

— Ты с ним из-за денег?

— Давай потише. Мы в подъезде, не хочу соседям давать лишний повод судачить, — и продолжила, — нет, Петя, я уже вышла из того возраста, в котором деньги имеют большое значение. Все намного сложнее, я не хочу сейчас об этом говорить. Потом.

* * *

Кто-то дотронулся до его плеча. Он вздрогнул, вытащил наушники из ушей и посмотрел в лицо человека, нарушившего его кокон. Это была какая-то бабуля, которая довольно громко ругалась:

— Зачем вы тут их подкармливаете, котов этих? Еще на землю корм вываливаете. Лето, жарко, тут потом муравьи, мухи, вонь. Кошки эти плодятся, срут везде. Совсем обнаглели. Вам если жалко их, так заберите себе, пусть у вас в квартире живут.

Бабка оглядела с головы до ног молодого человека:

— Да ты вообще не отсюда, не с нашего подъезда. Иди и корми у своего, благодетель нашелся. А потом ходи, убирай за вами, придурками. Тьфу. — она смачно плюнула под ноги Петра и пошла по своим старушечьим делам.

Уже через несколько секунд Петр забыл об инциденте. Он вставил наушники в уши и удивился, что опять из его плейлиста звучала та же песня, уже другой куплет. Совпадения, мать их.

   И люди увидели, что происходит,

   И увидели, кто перед ними стоит.

   Принято же за кого-то быть вроде,

   И сделали из своих тел живой щит,

   И сделали из своих тел гильотину,

   И сделали из своих тел топоры

   И разрубили Смерть на половины,

   И бросили части в кусты.

   Когда все от радости и восхищения

   Разбрелись по сортирам смыть кровь с своих рук.

«Пора. Хватит предаваться воспоминаниям. Реальность гораздо круче. И в конце концов пора расставить все точки над i. Я заставлю ее сегодня рассказать, что ее держит с Георгием, почему она не может оставить его» — пронеслось в голове Петра. Он сам удивился своему решительному настрою.

Кажется, на кухне Офелии опять зашевелились шторы.

Он нажал на кнопку домофона, но никто не открывал. Из подъезда вышла девушка с собакой, а Петр зашел. Лифт был занят, он не хотел ждать, поэтому быстро, почти бегом, поднялся по ступенькам на 5-й этаж в квартиру, где жила Офелия. Поднимаясь, он слышал, как хлопнула дверь наверху, по характерному скрипу он узнал дверь Офелии. Уже через несколько секунд он был на нужной ему лестничной клетке, в этот же момент дверь лифта закрылась. Петр не увидел, кто зашел в лифт и подумал, что это могла быть Офелия, и, возможно, она куда-то ушла. Но все же нажал на кнопку звонка ее квартиры.

Никто не открывал, он позвонил еще раз, уже смирившись с мыслью, что они сегодня не увидятся. Машинально дернул за ручку, дверь подалась и открылась. Петр тихо зашел, позвал Офелию, но никто ему не ответил. Ему стало немного тревожно. Он еще раз позвал Офелию, уже громче. Но ответа опять не было. На кухне работал телевизор, туда он и направился.

Петр перевел взгляд на пол. И ужаснулся.

На полу лежала Офелия. Он склонился над ней и увидел лужу крови, вытекающую из под ее распластанного тела. Пощупал пульс — пульса нет. Чуть поодаль он увидел большой нож, и рыбу без головы.

— Твою ж, мать! — вырвалось из горла Петра каким-то чужим хриплым воем.

ГЛАВА 2

В нескольких метрах от дома, где он жил, Петр упал, на