— Снежина, я даже забыл о ней на время. Укутанная в большое полотенце, она подходит к краю бассейна и пробует воду ногой. Судя по всему, температура ее устраивает, он с подогревом и неделю назад я распорядился его включить. Но с нагрянувшими сложностями было не до плавания. Подхожу к стеклу и замираю. Девушка снимает полотенце, бросает его на шезлонг и в одном, мать твою, черном белье спускается по лестнице в воду. Она делает несколько заплывов от одного края бассейна к другому и выходит. Завороженно наблюдаю эту картину: стройные красивые ноги, грудь — полная двоечка, тонкие плечи и безупречно ровный загар.

Она оборачивается в полотенце и идет в сторону кухонной террасы. На ходу снимает с волос заколку, и те белокурыми локонами рассыпаются по мокрым плечам. Чувствую, что у меня в штанах случились проблемы. И что мне, на хрен, с этим делать? Очнувшись, отхожу от окна, беру стакан, наполняю водой и сажусь за стол. Так хоть не видно.

Она заходит и, обнаружив меня, на секунду приходит в замешательство, но лишь на секунду. Видимо, мой ленивый, блуждающий по ней взгляд, немедленно приводит ее в тонус.

— Довольно откровенно, — улыбаюсь, я.

Она молча проходит мимо меня, смерив при этом, пренебрежительным взглядом, подходит к электрочайнику и включает кнопку нагрева. Ну да, холодно, наверное, утром мокрой и раздетой по саду разгуливать, хочется согреться. Тем более, что сегодня довольно прохладная погода.

— Тебя не смущает, что за твоим купанием в белье наблюдает охранник?

— Он никогда не видел женского белья? — парирует девушка.

— Да можешь даже голышом, он и не такое видел, — меня забавляет эта пикировка. Похоже, эта барышня за словом в карман не полезет.

— Если бы у меня была одежда, я бы плавала в купальнике. И не нужно меня ставить в один ряд с теми, кто здесь голышом куролесит, — зеленые глаза вспыхивают молнией. Она, не отрываясь, дерзко смотрит мне в глаза.

— Недо же, — не могу сдержать улыбку — прямо Королева Снежная! Откуда такое самомнение?

— А что, только у депутатских сыночков может самооценка зашкаливать? Простым смертным не полагается?

Что, бл*дь? Что она сказала? У меня даже пульс учащается.

— Не выходи из берегов, Снежина! — гремлю я — А то я твое заточение усугублю не только отсутствием одежды!

Встаю, приближаюсь вплотную, берусь за столешницу по обе стороны от нее. Она нервно вдыхает, испуганные глаза распахиваются, губы подрагивают. Нависаю так близко, что слышу грейпфрутовый запах геля для душа вперемешку с ее собственным. Не удерживаюсь, опускаю взгляд на узел полотенца на груди и, сглатывая, смотрю на каплю воды, медленно стекающую в ложбинку. Когда ткань полотенца вбирает ее, меня штормит. Сейчас бы повернуть эту стерву на сто восемьдесят и отыметь прямо здесь. Но, кажется, я хотел заставить ее думать, когда говорит…

— Пей чай, — не узнаю свой хриплый голос — простынешь, врача вызвать не смогу.

Вырываюсь из ее магического биополя и ухожу в свою комнату.

Серьезно, бл*дь? Пей чай? У меня словарный запас иссяк? Я же хотел поставить ее на место. Откуда у нее информация об отце, может, не так она безобидна, какой притворяется? Или я еще не раздуплился после бесшабашной ночи и недосыпа?

Сна, конечно же, больше ни в одном глазу. Привожу в порядок свой разбитый ночными похождениями, организм: зарядка, душ, открываю дверь на террасу, выходящую из моей спальни, но возвращаюсь на звук входящего звонка.

— Привет.

— Привет, Башир. Что у тебя?

— Пока немного. Плотников въехал в страну по российскому паспорту, а в отель заселился по турецкому. У него есть турецкое гражданство, причем по этому паспорту он Юрий Богданец. Пришлось немало отвалить, чтобы администратор дал по нему информацию. В отеле пробыл сутки, никто не видел, на чем он уехал. Такси не вызывал, машину в прокат не брал. В банк, сам понимаешь, соваться без толку, там ничего не скажут.

— Хорошо, если что еще нароешь, любую мелочь, сразу звони.

Открываю айпад, просматриваю последние новости, ситуацию на бирже, курсы валют. Эта ежедневная привычка, настолько вошла в мою жизнь, что я владею информацией в любое время суток. Хоть ночью разбуди, точно скажу, что купить, куда вложить, а от чего избавиться.

Когда я начинал, в меня никто не верил. Только брат поддерживал. Он у нас надежда и гордость отца, хорошо учился, с красным дипломом окончил экономический. Женат, имеет дочку, в общем ни одного отклонения от заданной родителями планки.

Я же всегда был оболтусом. Учиться не хотел, с дисциплиной тоже вечные проблемы. В детстве все преподаватели говорили, что я очень быстро схватываю и мои способности выше, чем у Артура, но все жаловались на мое нежелание и несерьезное отношение к наукам. До определенного времени я учился из-под палки, а в подростковом возрасте сошел с этой дистанции напрочь. Родителям как раз было не до нас, отец загулял, мать в отместку тоже ушла к другому. И пока они разводились и делили имущество, мы с Артуром были предоставлены сами себе.

Брат, как ответственный человек, продолжил учиться на тот момент уже в вузе, а меня поглотила улица. Я стал ходить на секцию дзюдо, у меня получалось, там я был признан больше, чем дома. Это было единственное место, где передо иной не лебезили, зная кто мой отец. Там были разные ребята, но в основном из простых, не богатых семей. Мой подростковый период и молодость прошли в буднях обычного дворового пацана, в драках, разборках, иногда пьянках. Я даже подрабатывал грузчиком несколько месяцев, пока не узнала мать и не устроила отцу скандал, что он не знает, где и с кем шляется его сын. Тоже мне, мать Тереза. Мы тогда виделись редко, она уехала со своим мужиком жить в Питер, а все новости своего бывшего круга узнавала через подруг по телефону. Отец же никого в дом так и не привел, хотя любовниц, после развода менял, как перчатки.

Когда я поступил в институт, отец был в приятном шоке, хоть не преминул возмутиться выбором профессии. Для него айтишник — потерянный человек, сидящий в своей норе перед экраном.

На третьем году учебы мы с Гришей стали думать, как будем зарабатывать на жизнь. В тот период только начала появляться криптовалюта. Мы, изучив досконально этот вопрос, решили рискнуть. Я продал свою машину, подаренную отцом, и мы вложились на всю сумму. Отец орал, до пены у рта, мать приехала и два дня к ряду учила жизни. И только Артур