— Принцесса рвется погулять, куда здесь сходить можно?

— Да куда угодно. Не заблудитесь. У нас тут безопасно. У школы спортивная площадка есть, дети там в основном тусуются. Ну и вечером в Доме культуры дискотека, это традиционное мероприятие для всех тинейджеров. Кстати, как на самом деле твою Принцессу зовут?

— Я вам не могу сказать. Я ей пообещала, что никому не скажу. Не обижайтесь, ладно?

Юрий продолжал ее рассматривать, как какую-то неразрешимую загадку.

— Дааа, Мария Ивановна Малинкина, интересная ты девушка, ты прям меня удивить сумела, — наконец, немного пришел в себя он. — Дружба народов в одной отдельно взятой семье?

— Спасибо, что пожали Лучику руку.

Юрий усмехнулся.

— А что я, шарахнуться от него, как от прокаженного должен был? Марьванна, мы же с тобой взрослые люди. А вот от местной детворы ему достанется. Мулатов на моей памяти в деревне еще не было. А с другой стороны, ведь и дети тут в основном уже приезжие. На лето к бабкам-дедкам приезжают из крупных городов. Так что они, может, мулатов тоже уже видели.

— Ничего, Лучик у меня общительный и уверенный в себе, — с гордостью сказала Маша. — С детьми он хорошо находит общий язык, а к его внешности они быстро привыкают. А вы в Тархово родились? Всех тут знаете?

— Мы с Люськой в Питере родились. В Тархово родились мои бабка с дедом и моя мама. Мы с сестрой каждое лето сюда приезжали. И своих спиногрызов она сюда таскала, пока те маленькие были. Мама с папой на пенсии последние двадцать лет здесь жили. Конечно, я здесь всех знаю.

— Вы, наверное, очень любите деревню. Воспоминания детства…

Маша наклонила голову, а потом вдруг заговорила плавно и напевно. Юрий не сразу понял, что она читает ему стихи.

— Тихая моя родина!

Ивы, река, соловьи…

Мать моя здесь похоронена

В детские годы мои.

— Где тут погост? Вы не видели?

Сам я найти не могу.

Тихо ответили жители:

— Это на том берегу.

Тихо ответили жители,

Тихо проехал обоз.

Купол церковной обители

Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,

Сено гребут в сеновал:

Между речными изгибами

Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина

Там, где купаться любил…

Тихая моя родина,

Я ничего не забыл.

Голос у нее был нежный и приятный, как звон колокольчика.

Повисла тишина, только веселый Ванечка на материнских руках что-то оживленно болтал на тарабарском языке.

Юрий, хмурясь, сверлил напряженным взглядом Машу. Ух как она его раздражала в этот момент. Своими нелепыми декламациями она вторгалась в его личное пространство. Причем второй раз подряд за утро. Да еще и стихи подбирала так, что его просто озноб прошибал с ног до головы. Она что, весь курс литературы наизусть знает? Сразу захотелось какую-нибудь гадость в стиле деревенского гопника ей отмочить.

— Ты была замужем за африканцем?

И все чары сразу же рассеялись. Маша заметно напряглась и поджала губы. Отвела глаза в сторону.

— Нет.

— А за азиатом?

— И за азиатом не была.

— Просто сожительствовала?

— Вас это волнует, товарищ майор? — огрызнулась она.

Да-да, Марьванна, оказывается, и злиться умеет, а не только стихи читать. Вот так сюрприз.

— Ни в коем случае. Ключи от машины возьми, с ней все в порядке, — сухо сказал Юрий.

— Сколько я вам с Дмитрием должна?

— Кучу денег. Не расплатишься. Все, пока, мне некогда.

У калитки он не выдержал и оглянулся — Маша стояла на крыльце и смотрела ему вслед недоуменно и растерянно.

«А нечего лезть ко мне, Маша, три рубля и ваша!»

Юрий шел по деревне к стройке и злился на весь белый свет. Его просто разрывало изнутри от противоречивых эмоции. Хотелось спустить пар и хорошенечко с кем-нибудь поругаться. Кстати, он ведь хотел Люське позвонить и выяснить, какого лешего она прислала ему в деревню такой «подарочек». Юрий взглянул на часы. Сестрица была отличной кандидатурой на роль громоотвода.

Люся сразу ответила на звонок.

— Чего так рано? — недовольно спросила она.

— Да ладно, я же знаю, что ты ранняя пташка, — нехорошим тоном ответил Юрий. — Кстати, здравствуй, дорогая сестричка.

— Быстро говори, чего звонишь, я занята.

У Люси, сюда по всему, тоже с утра пораньше день не задался.

— Ух, какая ты сегодня вежливая! А то ты не знаешь, чего я звоню, — он подивился ее наглости. — Решила, что мне здесь скучно, и прислала незамужнюю коллегу, чтобы та скрасила мне мое одиночество? А бездетную что, не смогла подобрать? Или у вас, у чокнутых многодетных мамашек, своя солидарность имеется?

— Врешь, — перебила его Люся скучающим тоном. — Не полезет она никогда к тебе в постель. Для этого она слишком добропорядочная. Не клевещи на Марьванну. Я верю в ее высокие моральные принципы. Она мне почти подруга. Нет, ты, конечно, можешь попытаться. Но она настолько вся в детях, что наверняка даже не заметит, что ты к ней подкатываешь. Так что не обольщайся, я не о твоем досуге заботилась, а исключительно о своем финансовом интересе!

— Ну, ты и стерва, сестрица! — он повысил голос.

— А ты хам и эгоист!

— Кстати, не стыдно тебе было с почти подруги такие деньги брать? Не говоря уж о том, что половина дома моя, значит, и половина тридцатки тоже моя! И ты отлично знаешь, что я никаких детей на дух не переношу! И куда мне теперь прикажешь Малинкиных девать?

— Шиш тебе с маслом, а не пятнадцать тысяч! — возопила Люся. — У тебя и так денег куры не клюют! Оборотень в погонах! У Даниила в институте оплату подняли сразу на двадцатку! А я еще с кредитом за предыдущий год не расплатилась. А мне деньги нужны, Юрка, я серьезно! Родительская квартира, в которой ты сейчас не живешь, тоже наполовину моя, а она стоит пустая, пока ты в деревне непонятно чем занимаешься! А ведь это центр Питера, сейчас самый пик сезона! Ее можно тоже сдать, и не за тридцать тысяч, а за все пятьдесят! А если посуточно, то намного дороже! А ты собака на сене!

Юра взбесился.

— Какого буя я должен оплачивать учебу твоих детей? Не могут бесплатно учиться, пусть работать идут! А Даниила твоего в армию! Вырастила бездельника!

— В армию, это чтобы он стал таким же контуженным инвалидом, как ты?!

— И даже не думай в сторону квартиры! Не буду я ее сдавать! Доделаю тут дела и в октябре вернусь в Питер. Ты что, думаешь, я в деревне навсегда поселился?

— Какие у тебя дела, не