принадлежности к когорте «новой», интеллектуальной элиты. Не случайно этот праздник занял особое, «культовое» положение в среде выдающихся деятелей культуры Серебряного века, а его явные и неявные отзвуки и повторяющиеся мотивы отчетливо прослеживались в их творчестве.

Фердинанд Георг Вальдмюллер. Рождественское утро (фрагмент). 1844

Известно, что с начала XIX века украшенные рождественские елки стали устанавливаться в домах петербургских немцев, перенесших на новую родину обычаи своей страны. В это время данная традиция постепенно стала распространяться по всему миру, и Россия не составила здесь исключения. Врастание немецкой елки в русскую почву было весьма успешным и стремительным во многом благодаря длительной, постоянной и устойчивой трансляции в российскую среду других немецких культурных символов. Внедрение их в российский детский мир осуществлялось через школу, учителей, учебники, детские игрушки, детскую литературу и т. д. Наличие елки в доме свидетельствовало о приобщенности к европейской культуре, что весьма поднимало социальный статус хозяев в глазах ближайшего окружения. Посещая благословенную Европу и весьма часто – Германию, русские путешественники могли наблюдать, сравнивать и воспринимать, а воспринимая – заимствовать. Результатом такого «культурного заимствования» и явилось приложение рождественской елки и многих ее атрибутов к российской культурной среде, за которым последовало ее постепенное укоренение и «обрусение», выразившееся в обретении ею ряда своеобразных «национальных» черт.

Точно установить, когда детская рождественская елка стала проводиться в русских домах, как указывает Е.В. Душечкина, пока невозможно в связи с нехваткой необходимых, достаточных и достоверных источников60. Приблизительно это событие датируется концом 1830-х годов. Появление и популяризация рождественской елки в России исследовательница связывает с именем супруги Николая I императрицы Александры Федоровны, урожденной прусской принцессы Шарлотты. Это выглядит достаточно убедительно, поскольку роль венценосных особ – выходцев из Германии – в распространении рождественской елочной традиции в Европе хорошо известна61.

Уже на протяжении 1840-х годов рождественские елки в петербургских русских аристократических, а затем и просто состоятельных семьях становятся достаточно распространенным явлением. Устанавливаются первые рождественские елки и в русских усадьбах, хотя используемые на них помимо свечей украшения в то время были по преимуществу либо съедобными (конфеты, фигурные пряники, орехи, завернутые в золотую и серебряную фольгу, фрукты)62, либо самодельными63. В повести «Детство Никиты» (1922) Алексей Толстой описывает изготовление елочных игрушек в дворянской усадьбе 1880-х – начала 1890-х годов. Мать главного героя, вспоминая «давнишнее время», рассказывает детям, что тогда «елочных украшений не было и в помине», все игрушки были самодельными – «были поэтому такие искусники, что клеили… настоящий замок с башнями, с винтовыми лестницами и подъемными мостами. Перед замком было озеро из зеркала, окруженное мхом. По озеру плыли два лебедя, запряженные в золотую лодочку»64.

Однако настоящее знакомство России с рождественской елкой и елочной игрушкой происходит уже во второй половине XIX века. Именно на последние пять его десятилетий приходится период становления этого праздника в стране в новом качестве: во-первых, как подлинно семейного, во-вторых, по преимуществу детского и, в-третьих, широко отмечаемого не только высшей аристократией, но и в семьях профессоров, врачей, купцов, предпринимателей, творческой интеллигенции.

Факторами, определявшими степень и качество «украшенности» рождественской елки, были общественный статус хозяина дома, а также материальные возможности и культурные потребности его семьи.

Обязательный характер стала носить, например, елка в профессорском доме. Достигшая генеральских чинов и признания в обществе профессура стремилась соответствовать представлению обывателей о материальном достатке чиновников такого ранга и иногда даже из последних сил и средств воспроизводила образ жизни аристократии, куда теперь входила и великолепно убранная, богато иллюминированная елка. На такую елку обычно приглашались университетские коллеги с детьми, а также профессорские ученики65.

Прекрасные елки устанавливались обычно в домах творческой интеллигенции. Так, например, на всю Москву славилась елка, ежегодно устраивавшаяся в доме у Ф.И. Шаляпина на Новинском бульваре, где он проживал с семьей в 1910–1922 годах. Помимо пятерых детей хозяина (который, кстати говоря, сам очень любил елку) и их юных гостей в числе приглашенных бывали Максим Горький и Сергей Рахманинов, Иван Бунин и Константин Коровин, Леонид Андреев и Александр Головин66.

Со второй половины XIX века рождественская елка и елочная игрушка начали распространяться в провинции, особенно в тех губернских и уездных городах страны, где сильна была немецкая диаспора. Весьма показательным является в данном случае пример такого крупного губернского центра, как Казань67. Если в 1840-е годы раздобыть елочную игрушку в Казани было практически невозможно (из отчета за 1844 год, например, видно, что, хотя в городе в то время было более 1000 лавок, в прейскуранте ни одной из них не значились елочные украшения68), то во второй половине XIX века положение существенно изменилось. Теперь казанцы не только выписывали елочные украшения по каталогам и привозили их из Петербурга, Москвы, Харькова, Киева, Одессы и Варшавы (основных мест сбыта елочной игрушки в России)69, но и закупали их в ряде местных магазинов и лавок, специализировавшихся на продаже галантереи и так называемых «кабинетных», «роскошных» и «изящных вещей», писчебумажных товаров и игрушек (многими из таких магазинов владели немцы). Специализированных магазинов по продаже елочных украшений в Казани в то время еще не было. Даже в первые десятилетия ХХ века елочные игрушки продавались здесь в основном в магазинах «общего профиля». «Наступление Рождества радовало красавицей елкой, – писал в своих воспоминаниях профессор Казанского университета Е.П. Бусыгин (род. в 1914 году). – Елка украшалась многочисленными игрушками, фонариками, гирляндами разноцветных блестящих бумажных лент. Украшений было великое множество. Отец работал доверенным магазина, хозяином которого был известный в Казани коммерсант Опарин. Магазин торговал канцелярскими товарами, игрушками, открытками, музыкальными инструментами. Так что большое количество и разнообразие елочных игрушек в нашем доме было закономерно»70.

Поступающие в продажу елочные игрушки были исключительно привозными. К концу 1860-х годов в Казани вообще не было ремесленных заведений, специально производивших елочную игрушку71. Как отмечал в 1890 году казанский историк и краевед М. Пинегин, «ремесленное производство предметов роскоши, вещей изящных» развито было в городе «очень слабо»72.

Магазины, торгующие предметами роскоши, к которым в то время относились и импортируемые из Германии игрушки на елку, располагались на главных торговых улицах города – Воскресенской и Большой Проломной73. Наиболее крупными среди них были Московский базар игрушек Черкасова, магазины Чарушина и Дозе, магазин Крекнина в Гостином дворе. Свежие фрукты, а также лучшие пряничные и кондитерские изделия для украшения елки можно было приобрести во «фруктовом магазине»