Побегав по охотничьим и туристским магазинам и переночевав в небольшой и ужасно неуютной, но недешевой гостинице, уже часам к десяти стал полноправным владельцем раскрашенной в летний камуфляж «буханки». Дмитрий встретил меня возле авторынка, как и уговаривались. Произведя окончательный расчет, я заскочил в гостиницу, расплатился там, стащил вещи в машину и неспешно покатил по раздолбанному асфальту к мосту через Бию, в сторону Заречья. А еще спустя полчаса вырвался из города на знаменитый Чуйский тракт и покатил уже по нему.

До Горно-Алтайска оставалась какая-то сотня километров по трассе, проложенной вдоль живописнейшей бурной Катуни. Там, на въезде, меня должен был ожидать Егор. Созвонились еще с вечера. Тем более что лицензию на охоту и нахождение в парке должен был оформить именно он, я только продиктовал свои данные. Леснику предстояло поработать гидом-проводником, да и пропуском на территорию природного парка заодно. Для того, чтобы добраться до нужного участка, закрепленного за Егором, необходимо было проехать через кордон «соседа». Нужно только обязательно познакомиться с тамошним лесником и аккуратненько его «подмазать».

Обсудив накануне этот момент с Егором, решил привезти патронов к «ижаку». Благо, при наличии разрешения на оружие, мог приобрести боеприпасы совершенно легально в том же Бийске.

Лесник ожидал меня у некого куполообразного разноцветного объекта – памятного знака на въезде в республику Горный Алтай. Место приметное и проехать мимо, не заметив этого изыска архитектуры, просто невозможно. Белая, немного забрызганная грязью «Нива», одиноко стояла на обочине расширения дороги. По всей видимости, оно означало парковку для поклонников монументальной архитектуры. Впрочем, присмотревшись, я понял: был несколько несправедлив. Знак напоминал своими формами юрту и вблизи казался довольно ажурным. Заинтересовала только «роза ветров» сверху. Что именно этим хотел сказать архитектор, было решительно непонятно.

Егор оказался именно таким, каким его описывал Виктор Викентьевич: невысоким темноволосым мужичком в теле, лет пятидесяти, с вполне уже наметившимся животиком и едва заметной раскосиной глаз. Хотя, может, у него конституция такая? Нормально познакомившись, телефонные разговоры за знакомство я не считаю, двумя машинами отправились дальше. Проехать нужно было около двухсот километров все по тому же Чуйскому тракту, до райцентра Онгудай. А там уже начинались грейдеры и проселки, уходящие дальше в не слишком высокие местные горы.

Купленные в Бийске рации помогли скоротать дорогу разговором, а интересовало меня всё. Ведь именно Егор был, так сказать, первооткрывателем «проема». Я эту историю слышал только в пересказе Третьякова, а хотелось больше подробностей из первых рук. Хотя ничего принципиально нового о том, что происходит по ту сторону, я так и не узнал. А вот о неприятных ощущениях от перехода слышал впервые.

– Понимаешь, Олег, – мы сразу договорились перейти на «ты», несмотря на разницу в возрасте. Егор, как и все жители глухой провинции, чувствовал некое неосознанное подспудное уважение к столичным жителям. А потому при знакомстве начал разговаривать на «вы», несмотря на то что был старше. Меня такое положение дел не устраивало. Трудно наладить дружеский «контакт» с человеком, который обращается к тебе подчеркнуто уважительно, причем незаслуженно. Кого как, а меня такое отношение не устраивает по одной простой причине – мне с Егором еще работать. И простые дружеские отношения в такой ситуации – «то, что доктор прописал».

– Понимаешь, Олег, нельзя сказать, что при переходе ощущения особо неприятные. Нет. Просто чувствуешь какую-то встряску во всем организме. Как будто все органы на секунду поменяли свое месторасположение в организме и улеглись как-то по-новому. И, может, более удобно. Потом ощущаешь даже некоторую легкость. Вот легли печенка с селезенкой как-то правильнее, как изначально должно быть, и все. Но вот сам момент этой встряски… Бр-р. Пару раз прочувствовал и больше как-то не хочется… Вот и батя так говорил. Только сердце у него больное было. Раз он такое пережил, два. Все хорохорился, говорил, что все старые хвори уйдут.

Егор немного помолчал, видимо, вспоминая тот злосчастный день.

– А потом «моторчик» и не выдержал. Было же два микроинфаркта. Знал бы я, что эти два старых дурня снова на «ту» сторону соберутся – с ними бы поехал. И машина была бы под рукой. А так я уехал в Бийск, в администрацию парка. Разрешение на порубку должны были дать. А они договорились с лесником, приятелем батиным, с соседнего кордона. Живет он в Онгудае рядом с нами. Там всего-то километров пять по парку пешком идти. Так что Виктор Викентьевич пока свой старый «УАЗик» с оборудованием завел, пока дошкандыбал до райцентра с больницей – время было упущено.

Такое уточнение меня несколько успокоило: на здоровье пока жаловаться не приходилось, да и «моторчик», тьфу-тьфу, работал исправно. Тем более что Егор признался – на «ту» сторону он все-таки ходил.

– Сначала, ну, в самый первый раз, было просто любопытно. Набрался храбрости и, зажмурив глаза, шагнул. Как так? Тут зима в полный рост, снегу чуть не по пояс. А шажок единый сделаешь – уже лето. Птички какие-то поют, кусты эти зеленые. Только снег на тебе обтаивает, как напоминание о заснеженном Алтае.

– Да ты, брат, поэт.

– С вашими дырками потусторонними не только поэтом сделаешься. Но и этим, как его, прозаиком, вот. – Егор заржал в рацию.

– Ну а второй раз уже где-то с полгода назад, по просьбе Виктора Викентьевича, туда попробовал пройти. Но тут мне не повезло – на той стороне шел дождь. Даже не так – ДОЖДЬ, настоящий ливень, мгновенно вымочивший до исподнего. От неожиданности я тут же шарахнулся обратно, на этом путешествие и закончилось.

Подробно выспросив его об ощущениях при переходе, я еще больше успокоился. По всей видимости, происходит некая не слишком сильная встряска организма. Для здорового человека она вряд ли представляет какую-то опасность. Что-то более определенное узнать так и не удалось. Слишком сумбурный рассказ оставлял много простора для воображения и мало информации для анализа. Так что, как говорится, «будем посмотреть». Тем более что ничего другого мне и не остается. Поворачивать назад я не собирался.

До нужного места добрались уже ближе к вечеру: еще больше часа пришлось ехать от самого Онгудая, переваливаясь на многочисленных колдобинах и кочках. Но машина шла мягко, ходовка оказалась в полном порядке, так что грех жаловаться.

Искомая поляна в самом начале небольшого ущелья представляла собой неправильной формы овал. С эдакими небольшими «щупальцами» проплешин, «ограненных» высокими соснами. Что было плохо – сюда вела уже накатанная колея и легко спрятать это место от чужого любопытства, как я втайне надеялся, не получится.

Впрочем, было в запасе еще пару идей, как замаскировать частые перемещения транспорта. В том, что они будут таковыми, я нисколько не сомневался. Уж больно большой выигрыш стоял на кону, чтобы отступать перед неизбежными трудностями. А вот аппаратуру Егор спрятал. Да так профессионально, что я вообще вспомнил о ней, только когда он отбросил самодельную маскировку, сделанную из рыболовной сетки и еловых-сосновых веток, открыв заднюю дверь стоявшей в кустах машины.