– По-моему, фильдекосовые бывают только чулки! – прошептала ей Катя. – И то сто лет назад их носили, во времена молодости наших бабушек!

– Молчи! – приказала Ирина, не разжимая губ. – Неудобно же!

Машина ехала уже в городе по Московскому проспекту.

– Вам вообще-то куда нужно? – спросил Сашка.

Ирина вовсе не собиралась ехать к Катьке – как-нибудь сами они с мужем разберутся. Но она перехватила в зеркале слишком заинтересованный взгляд Сашки и вспомнила, что в аэропорту он слишком сильно сжал ее в объятиях. По дороге они уже перебрали общих знакомых, так что теперь ей хотелось поскорее с одноклассником распрощаться. Она назвала Катин адрес и, не вдаваясь в подробности, сказала, что они очень торопятся.

Катерина молчала, она готовила себя к встрече с возвратившимся мужем и очень сильно нервничала.

Сашка высадил их на углу за два квартала, уж больно изрытый был асфальт в Катином переулке. На прощание он вытребовал у Ирины номер телефона и отбыл, присовокупив, что обязательно позвонит на днях.

Подруги выскочили из машины, и Ирина вздохнула с заметным облегчением. Фильдекосовая «девятка» умчалась в туманную даль, выпустив на прощание облако ядовитого выхлопа. Катя двинулась к подъезду и вдруг замерла на месте, как антилопа, сраженная меткой стрелой чернокожего охотника.

Перед ее подъездом стоял полицейский «уазик», в который заталкивали невысокого, загорелого до черноты человека, облаченного в выгоревшие полотняные шорты, перехваченные в талии поясом из шкуры неизвестного животного, и футболку цвета хаки с длинной надписью на загадочном языке. Человек был худ до крайности, в его растрепанных волосах красовалось перо попугая, лоб и щеки казались пятнистыми от солнечных ожогов. Поверх защитной футболки на его плечи был накинут кусок пятнистой шкуры.

– Валек! – завопила Катя, схватившись за сердце, и бросилась на выручку своему блудному мужу.

Профессор Кряквин, который до сих пор пассивно сопротивлялся сотрудникам полиции, за что уже получил пару затрещин, при виде жены удвоил усилия, и даже смог на какое-то время вырваться на свободу. Катерина налетела на него, как океанский шквал налетает на утлую лодку, обхватила тщедушного профессора, прижала к груди и покрыла поцелуями. На обгорелых и обветренных щеках Кряквина появились малиновые отпечатки помады.

– Валек! – всхлипывала Катя, разглядывая обретенного мужа. – Как же ты похудел! Как обгорел! Как зарос! А кто эти люди? – Она покосилась на растерявшихся сотрудников полиции и сделала шаг вперед, словно собираясь защитить от всего мира своего возвратившегося мужа.

Полицейские, лишившиеся арестанта, опомнились и кинулись следом за ним, на ходу вытаскивая табельное оружие.

– Вызывай подкрепление, Лампасов! – кричал один из них. – Задержанного сообщники отбивают!

– Сами справимся! – отвечал второй, совершая охватывающий маневр и изготавливаясь к стрельбе.

– Какое сами! Тут целая банда!

– Стоять! Лежать! Вы окружены! – прокричал Лампасов, щелкая предохранителем. – Сопротивление бесполезно!

– Что здесь происходит? – удивленно поинтересовалась Ирина. – Вы что, кино снимаете?

– Какое кино? – Полицейский покосился на нее, поправил фуражку, но все же затормозил и задумчиво опустил пистолет. – Происходит задержание опасного преступника!

– Это не преступник, – проговорила Катя, на мгновение выпустив профессора из рук. – Это мой муж Валек, он вернулся из Африки!

– Оч-чень интересно! – протянул второй полицейский, завершая окружение и перехватывая выпущенного Катериной преступника. – Значит, вы можете установить личность подозреваемого? А у вас самой документы имеются?

– А как же! – Катерина, всхлипывая, полезла в свою сумку, где, как назло, не оказалось никаких документов, кроме пропуска в бассейн спортивного общества «Буревестник» почему-то на фамилию Ташьян.

– Вот куда оказывается Жанкин пропуск подевался! – удивленно проговорила Катя, разглядывая зеленую книжечку.

– Значит, гражданка Ташьян, – начал полицейский, выхватив у нее пропуск. – Вы утверждаете, что подозреваемый является вашим мужем?

– Является, – кивнула Катя. – Только я вовсе не Ташьян, я Дронова… а Валек – Кряквин…

– Одну минуточку, – полицейский еще больше посуровел. – Гражданка Ташьян, она же Дронова, она же Кряквина… Не многовато ли у вас фамилий для честного человека? Придется проверить вас по нашей базе данных!

Ирина попыталась вмешаться, но в это время из подъезда выкатилась генеральша Недужная, на какое-то время утратившая контроль над интереснейшими событиями, чтобы убавить огонь под кипящим на плите борщом. Увидев Катерину, она радостно закричала:

– Вот, вот она только утром с покойницей ссорилась! Я свидетель! Я как раз в магазин шла, а она и говорит: «Топором тебя непременно зарублю! Уже и топор в магазине подходящий приобрела!» Так что это, наверняка, она и зарубила несчастную Ирину Сергеевну! – Генеральша громко высморкалась в клетчатый мужской платок, тем самым выразив сочувствие жертве преступления.

– Постойте, свидетельница! – произнес один из полицейских, неодобрительно наморщив лоб. – Ведь вы не так давно заявляли, что застали на месте преступления вот этого гражданина…

– Застала, – подтвердила Недужная.

– А теперь говорите, что это она, гражданка Ташьян…

– Она не Ташьян! – возразила генеральша.

– Я не Ташьян! – вскрикнула Катя. – Я же вам сказала – Дронова я! Из восемнадцатой квартиры!

– Ой! – Генеральша Недужная всплеснула руками, уставившись на загорелого преступника. – Да ведь это же Кряквин, муж ее! Тоже из восемнадцатой квартиры! Здрассьте, Валентин Петрович! Как же я вас сразу-то не признала! Больно уж вы на лицо переменились!

Тут же она повернулась к служителям закона и заявила:

– Тогда все сходится! Катерина с покойницей поссорилась, а Валентин Петрович ее зарубил! Вот что Африка-то с людьми делает! А ведь был когда-то приличный человек, профессор!

– Одну минуточку, свидетельница! – строго оборвал Недужную полицейский Лампасов. – Вы, это, не спешите выводы делать! Выводы делать – это пре… при… рогатива следственных органов. А ваш гражданский долг, как свидетеля, в точности сообщить то, что вы своими глазами видели. Вы этого загорелого гражданина видели на месте преступления?

– Видела, – генеральша часто закивала.

– И орудие убийства видели в его руках?

– Так точно, – ответила генеральша по уставу.

– И происходило это в четырнадцать часов?

– В четырнадцать часов ноль шесть минут! – четко рапортовала генеральша, которую покойный муж приучил к армейской точности.

Сотрудники полиции переглянулись, и Лампасов кивнул:

– Приблизительно в это время и наступила смерть. Следователь вас на днях вызовет, чтобы запротоколировать ваши показания. И еще одно: вы можете подтвердить личность подозреваемого и этой гражданки?