Его сын вскинул голову и поднял плечи к ушам.

– Да, отец.

– Как мило. – Отец снисходительно повёл рукой и подошёл ближе. – Так говоришь, в нашем лесу бродит целая стая волков? Сколько их? Какого они размера?

Жорж с энтузиазмом встрял в разговор:

– Сколько, по-твоему, они весят? Как человек?

Отец обнял старшего сына за плечи и подвёл к дивану, где развалились Жорж и Апсель. Глубоко в груди у Гастона вспыхнула тёплая искра.

– Расскажи, где ты видел волчью стаю.

– Может, отведёшь нас туда завтра? – спросил Ансель, передавая Гастону кружку с горячим напитком. – Если следы животных ещё не смыло дождём, мы найдём их логово.

– Да! – Жорж широко улыбнулся. – Мы устроим им такой праздник, которого они никогда не забудут.

Гастон взял замёрзшими руками тёплую кружку и сделал большой глоток. Сладкий пар пощекотал ему нос. Только когда приторная жидкость стекла в желудок, до него дошло, о чём его просят. Вернуться в дьявольскую берлогу? Никогда в жизни.

Преувеличенно дрожа, Гастон опустил кружку.

– Кажется, я простудился в этой мокрой одежде. Ах да, и, отец, мадемуазель де Вильнёв ищет место. Я привёл её, чтобы мадам Бургунди взяла её на работу.

– Да, да, конечно. – Отец небрежно повёл рукой в сторону Агаты и так сильно хлопнул Гастона по плечу, что у того чуть не подкосились ноги. – Прими ванну, а за ужином поговорим подробнее.

Жорж и Ансель обменялись недоуменными взглядами. Они считали его слабым, потому что сидели в своих непросохших, заляпанных грязью плащах, как «настоящие мужчины»? Или его рассказ внушал им сомнения? В обоих случаях пора отсюда убираться.

– Прошу прощения, – окликнул его тихий голос. – Проводите меня, пожалуйста, к экономке.

Агата. Идеальный повод удалиться.

Гастон расправил плечи.

– Позвольте сопровождать вас, мадемуазель.

– Я могу вызвать горничную, – возразил отец.

Гастон поднял руку.

– Нет, отец, я сам провожу девушку. Заодно попрошу внизу приготовить мне ванну. Встретимся за ужином.

Отец царственно кивнул.

Спеша сбежать, пока не выдал себя неосторожным словом, Гастон, не глядя на брата, повернулся и последовал за Агатой к двери. Когда вышли из комнаты и двинулись по коридору, он произнёс:

– Спасибо.

– Пожалуйста. Я не могла позволить своему рыцарю в сияющих доспехах потерять своё лицо.

Он резко повернул к ней голову и обнаружил, что она хихикает, прикрыв рот рукой.

Гастон улыбнулся и игриво спросил:

– Гордитесь собой, да?

– Не без этого. – Девушка стала серьёзной. – Мне показалось, вам нужна помощь, да и как бы мы сказали им, что на самом деле произошло. Кстати. – Она дёрнула его за рукав, заставив остановиться перед самой лестницей, ведущей на служебную половину. – Если я останусь с вашей семьёй – а мне очень этого хочется, – то должна просить вас никому не рассказывать о моих способностях.

Он осмотрел её запрокинутое лицо, заглянул в глаза, сиявшие, как отражение летнего неба в глубоком пруду. Её нельзя было назвать симпатичной, но и дурнушкой она не казалась.

– Я и не собираюсь, – хрипло произнёс Гастон. Потом отступил на шаг назад и прочистил горло. – Я хочу сказать, я вас не выдам.

– Хорошо. Потому что, если вы кому-нибудь разболтаете об этом или попытаетесь манипулировать мною, чтобы использовать мою силу в своих интересах, я уйду – вы и глазом моргнуть не успеете.

У Гастона упало сердце. Она читает его мысли. Пока они молча шли под дождём к шале, он увлёкся мечтаниями, как Агата поможет ему сбить спесь с Жоржа, унизить заносчивую сестру и даже воспрепятствовать интригам матери и положить конец бесконечной череде званых ужинов, пикников и вечеринок. И как он наконец заставит их всех страдать. Со вздохом ему пришлось отказаться от этих фантазий. Пока.

Гастон приложил правую руку к груди и одарил девушку улыбкой.

– Как ваш самопровозглашённый рыцарь в сияющих доспехах, обещаю оправдать ваше доверие.

Уголок её рта чуть поднялся, и она сделала быстрый книксен.

– Благодарю вас, месье Гастон Галантный.

Гастон гордо выпятил грудь. Ему понравилось, как это звучит.

Глава 4

Агата

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ АГАТА стояла опёршись о стену на служебной лестнице и через маленькое окошко наблюдала, как солнце лениво встаёт над лесом и зарождается новый день. Девушка работала уже четыре часа. Охотники храпели в своих кроватях, а она бегала в темноте по шале, удивляясь комфортным нужникам и роскошным комнатам, богато убранным пышными мехами, пухлыми подушками и дорогими бархатными покрывалами. К каждой комнате примыкала уборная с фарфоровой ванной длиной в человеческий рост, туалетным столиком и никогда не виданными ею мягкими сиденьями на медных ночных горшках.

Дома на ферме отхожее место было в деревянной будке в дальней части сада, где любили прятаться лягушки и змеи, особенно ночью. В их скромном каменном домике теснилась шаткая сосновая мебель, накрытая обветшалыми хлопковыми покрывалами и побитыми молью накидками на стулья. Так было не всегда. Агата помнила, что первые восемь лет её жизни были чудесными. Мама заботилась о том, чтобы семья ни в чём не нуждалась.

Девушка сдула со лба прядь волос, всё ещё удивляясь, что накануне сумела остановить стаю волков. После совершённого чуда она упала без сил, но почти сразу же по венам побежало сияние и Агата почувствовала прилив радости. Если бы это не привлекло внимания, она бы использовала свои способности, чтобы справиться с работой по дому.

Со вздохом Агги вынула натёртые ноги из тесных башмаков. К чёрной работе ей было не привыкать, но, знай она, что в обязанности горничной в богатом доме входит чистить очаги и разводить в них огонь перед рассветом, таскать вёдра с углём по лестнице на третий этаж и мыть ночные горшки, поискала бы удачи в лесу.

Но вообще-то всё не так уж и плохо. Здесь она нашла надёжное пристанище, где можно спрятаться от богатого и влиятельного графа Герберта Дюрана, который, как. подсказывали ей тошнотворные предчувствия, не остановится ни перед чем, чтобы отыскать её. Из головы не выходил подслушанный разговор между отцом и стариком. В тот вечер, когда она сбежала, к ним явился граф Дюран, и после ужина отец велел ей разлить по стаканам лучшего портвейна. Агата выскользнула в коридор и услышала, как отец дал согласие на её брак с графом. Перед глазами у девушки всё помутилось, она