– Ага, – рассмеялись Егорыч с Альбертом, – а все мы в Институте Энергетики работаем.

– Ты слушай дальше, – продолжил Егорыч, – проект – стратегический, решили его засекретить. Нашего телефона даже в аппарате экономического советника нет, которому мы формально подчиняемся. Тебе повезло, что в аэропорту ты на главного по безопасности наткнулся – только он нас «пасет». Светлые головы в Москве решили назвать проект «Резервуары» – коротко и понятно. А какой-то яйцеголовый переводчик, вроде тебя, перевел название на испанский как «Tanques», хотя в этом языке и другие обозначения для резервуаров имеются.

Пьер задумался:

– Может, recipientes?

– Может, и так, я в иностранных наречиях не силен, – ответил Егорыч, – да только по-испански слово «tanques» еще и «танки» обозначает. И вот какая картина нарисовалась – страна маленькая, слухи быстро распространяются. Под крышей Института Энергетики, который всеми стратегическими проектами заправляет, работает группа советских специалистов, ни перед кем не отчитывается и по всем ведомостям (питание, проживание, автомобиль…) проходит как «проект Танки». Интерес к нам, прямо скажем, повышенный.

– У кого интерес? – спросил Пьер.

– Видишь ли, правительство Никарагуа ввело безвизовый режим для всех желающих приехать и помочь молодой республике. Со всех концов света сюда рванули добровольцы за революционной романтикой. Тут целые лагеря бородатых живут – французы, немцы, американцы… Все как один в майках с Че Геварой и книжки про Мао Цзе Дуна читают. Кофе помогают убирать, дороги строить… А в результате – раздолье для разведок всех мастей. К нам, в Дом приемов INE, постоянно всякая шушера в гости напрашивается. О солидарности поговорить, пива выпить….

– Провокации надо отводить и протесты заявлять… – пробормотал задумчиво Пьер.

Коллеги рассмеялись:

– Внимательно синий альбомчик листал! В общем, давай – без идиотизма, но с осторожностью.

После этого Альберт вывалил на стол кучу папок с документацией на поставки оборудования из СССР:

– Изучай. Ты таких слов и не слыхал еще, наверное.

Названия у документов действительно были незнакомые: «Bill of Lading», «Packing List», «коносамент»… Но самое интересное было в тексте. Все слова вроде бы были испанские, но смысла никакого не несли. Складывалось впечатление, что кто-то, взяв словарь, механически переводил русские слова, беря первые попавшиеся значения из словарной статьи.

– Это что за белиберда! – заорал Пьер через полчаса попыток что-либо понять.

– Надолго тебя хватило, – ухмыльнулся Альберт, – никарагуанцы сразу с воплями прибегают, когда такое видят. Это умники, вроде тебя, в Москве работают. Давай, записывай номера позиций и артикулы – буду объяснять, где что.

Так, за составлением собственного словаря, время до обеда пробежало незаметно.

– Все, хлопцы, – Егорыч посмотрел на часы, – соблюдайте революционный порядок. Обедать пора!

На часах было 12:00.

– Где обедаем? – бодро спросил Пьер, обрадованный возможностью оторваться от скучных бумаг.

– А обедаем мы дома, – ответил Альберт, – не по чину нам в служебную столовку ходить. Мы же – секретные специалисты, у нас секретная еда!

– Ага, – подхватил мечтательно Егорыч, – и пиво секретное, и рома 100 грамм. Сиеста…

Пьеру определенно начинали нравиться местные порядки.

* * *

Вечером Альберт заглянул в комнату Пьера:

– Пойдем, пройдемся. Окрестности посмотришь.

Уговаривать не пришлось. Пьеру и самому охота было провести рекогносцировку.

– Дмитрий Егорыч, мы – гулять, – крикнул Альберт сидящему с газетой Егорычу.

– Хорошо, но долго не блудите, – ответил тот, – завтра вставать рано – на объект поедем.

Ребята прошли переулками и вышли на оживленную улицу. Из многочисленных кафе неслась явно латиноамериканская музыка, но пели по-английски.

– Это кто поет? – поинтересовался Пьер.

– «Dimension costeña», – ответил Альберт, – чернокожие ребята с атлантического побережья. Там, в основном, английский в ходу.

Повсюду стояли тележки со всякой снедью, пахло аппетитно. «Кесийо! Кесийо! – орали наперебой продавцы. – Вигорон! Вигорон!»

– Это что еще такое?

– Замечательная закуска! – мечтательно закатил глаза Альберт. – Жареная свиная кожа, а на нее сверху кладут острую квашеную капусту. И как они такую прелесть без водки едят!

Тротуар был усыпан маленькими полиэтиленовыми пакетиками. Многие гуляющие держали такие же пакетики в кулаке и периодически подносили их ко рту.

– Что это они полиэтилен сосут? – поинтересовался Пьер.

– Кока-кола это, – ответил Альберт, – только с бутылками здесь проблема из-за американского эмбарго. Вот и наливают в пакеты. Откусил уголок – и соси. Удобно.

Народ был одет небогато, но по-вечернему нарядно. Много было людей в военной форме. На другой стороне улицы кинотеатр сверкал названием «Altamira». На афише радостно подпрыгивали голые девицы – Пьеру здесь определенно нравилось.

– А сколько билеты стоят? – спросил он.

– Давай-ка, парень, присядем, и я с тобой курс политэкономии проведу.

Они заняли столик в уличном кафе и заказали по кружке пива.

– Смотри, – Альберт вытащил из кармана пачку цветных ассигнации, на которых был изображен серьезный мужчина в широкополой шляпе, – это купюра 100 кордобас. По официальному курсу в банке за один доллар здесь дают 28 кордобас. А на вещевом рынке цена одного зеленого – уже 150, хотя неделю назад было 120. Билет в кино стоит 30, пиво, которое ты пьешь – столько же. Что, по-твоему, лучше – пять бутылок пива или одна?

– Понял, не дурак, – ответил Пьер – а зарплату в чем выдают?

– Правильный вопрос. Зарплату выдают в долларах. По желанию часть можно отправлять во Внешторгбанк и потом получать в Москве чеками Внешпосылторга для «Березки». На чеки дома можно и машину купить без очереди, и кооператив построить.

– А кто валюту меняет?

– Валютчики на рынке меняют.

– Нет, из нас кто меняет? Ты? Егорыч? Не всей же толпой к валютчикам катаетесь?

– А вот меняют здесь, в основном, переводчики – так принято. У вас языкового барьера нет, вам проще договариваться. Так что – бери бухгалтерию в свои руки.

– Спасибо за доверие. – буркнул Пьер, – Одолжи до зарплаты.

– Нет проблем, – Альберт отсчитал шесть сотенных бумажек, – только вернешь 4 доллара, по сегодняшнему курсу. А то еще неизвестно, сколько зеленый через неделю стоить будет. Война, понимаешь…

Домой, как и обещали, вернулись не поздно. Бородатый охранник на веранде показал глазами в сторону кухни.