По мере того, как в квартире прибавлялось людей, Данилюк чувствовал себя все стесненнее. Как будто реально провинился в чем-то. Все яснее он понимал, что здесь ему делать нечего, пора двигаться дальше.

Он еще раз обошел все комнаты, простился с родителями, братом и бабушкой, постарался получше запомнить их лица. Последней была сестра — ее он нашел в детской, спящей на тахте.

— Устала… — вздохнул Данилюк, присаживаясь рядом.

На щеках сестры застыли мокрые дорожки. Похоже, тоже не выдержала, расплакалась. В детстве младший братишка не раз выводил ее из себя, но она все равно о нем заботилась — утирала сопливый нос, помогала находить потерянные игрушки, даже один раз поджарила яичницу. Правда, Надьке тогда самой было всего девять лет, так что яйца она сожгла до состояния золы, едва не устроив при этом пожар.

Данилюк погладил волосы спящей сестры. В кончиках пальцев возникло странное ощущение — их словно наэлектризовало. Данилюк отдернул руку, но подумав, вернул ее обратно, задержал подольше… и почувствовал, как куда-то проваливается!

Он не сразу понял, где очутился. Тесная комната, полуразвалившаяся мебель, за окном какие-то грязные дома… невероятно знакомые. Это же их старая квартира! Данилюки жили здесь двадцать лет назад, когда Алексей еще учился в младшей школе, а Костик, брат, вообще лежал в пеленках.

Но… как он сюда попал? Старый адрес расположен на другом конце города, и здесь давным-давно живут другие люди. Сейчас вся обстановка должна выглядеть иначе, да и улица с тех пор сильно изменилась…

А потом Данилюк заметил Надю. Сестренка стояла у окна, но поначалу Данилюк ее почему-то не видел. Как будто она не сразу проявилась.

Надя повернулась, посмотрела на Данилюка и грустно сказала:

— Привет, Лёш…

— Привет, Надь… — тихо ответил Данилюк.

— Как же ты вот так, Лёша?..

— Да… как-то вот получилось… — виновато вздохнул Данилюк. — Вы уж не грустите там слишком сильно… У меня тут все хорошо.

— Ладно… — всхлипнула Надя.

Данилюк обнял сестру, и они еще пару минут просто молча стояли у окна. А потом старая комната стала расплываться, терять очертания… и Данилюк обнаружил себя вновь сидящим на тахте, рядом со спящей Надей. Та что-то чуть слышно бормотала, но губы ее теперь изгибались в улыбке.

Данилюк задумался. Похоже, сейчас он каким-то образом побывал в чужом сне. Мистика, конечно… но разве само его присутствие здесь, в одной квартире с собственным трупом — не мистика? Он стал призраком меньше двух дней назад, и еще толком ничего не знает о своем новом бытие.

Может, для духов это обыденная вещь?

Так и оказалось. Дождавшись, пока уснут остальные, он аналогичным путем вошел в сны к отцу, брату и бабушке. Попрощался с ними по-настоящему, попросил, чтобы не слишком тосковали.

Хотел зайти и к маме, но та этой ночью так и не уснула. Данилюк ждал довольно долго, но она все сидела рядом с гробом. Смотреть на это было откровенно больно, поэтому он решил отложить посещение до следующего раза, а пока что прогуляться, поразмыслить.

Этой ночью Данилюк шагал по улицам уже не бездумно, но с осторожностью поглядывал вокруг. Помнил о голодных духах. Их пока что не встречалось — а вот обычные призраки были, хоть и редко. К Данилюку они интереса не проявляли — такие же прохожие, только бесплотные.

Данилюк решил еще разок заглянуть к себе на квартиру. Он знал, что брат днем туда ездил, забрал часть вещей, и ему захотелось узнать, каких именно. Благо идти было не очень далеко — Данилюк добрался всего за час.

Измениться почти ничего не изменилось. Мебель, телевизор и бегония принадлежат хозяйке, а одежду, обувь и личные вещи решили перевезти потом. Квартира оплачена до середины марта, время есть.

Брат взял только ноутбук, документы и ценности. Немного наличных, цепочку и золотые часы, подаренные отцом на выпускной. Прихватил почему-то и китайскую керамическую статуэтку — то ли на память, то ли решил, что она дорогая. На самом деле стоила она копейки — Данилюк выиграл ее в тире.

Суп из холодильника тоже пропал. Грязная кастрюля лежала в раковине, но содержимое исчезло. Почему-то Данилюку было очень интересно, съел ли его брат или просто вылил.

Осмотрев все еще раз, он лег на кровать и уставился в потолок. Спать ему, понятно, не хотелось. Вряд ли призракам вообще нужен сон или отдых. Просто лежал и думал.

Так он пролежал часа два. А потом… в окно постучали.

Ну как постучали… На самом деле не постучали. Просто снаружи появилась рука, сделала несколько символических движений и прошла сквозь стекло. За ней просунулась и голова — коллежского асессора Тряпочкина.

— Добрый вечер, юноша. Не помешал?

— Порфирий Михалыч?.. — пораженно уставился на него Данилюк. — А ты… вы… вы откуда здесь взялись?

— Да просто совершал променад, любовался видами ночной Самары, решил вот визит вам нанести, проверить, как поживаете… вы не против?

— Да нет, я не против, но… но здесь же девятый этаж!

— И что?

Данилюк подошел к окну и увидел Тряпочкина, висящего… или, скорее, стоящего прямо в воздухе. У него под ногами словно была невидимая балка.

— А… как это? — удивился Данилюк.

— Мы призраки, молодой человек, — чуть усмехнулся Тряпочкин. — Привыкайте.

Данилюк тоже просунул голову сквозь окно и посмотрел вниз. Похоже, на улице очень холодно. А судя по тому, как качаются внизу деревья — еще и сильный ветер.

— Я… точно не разобьюсь, если выйду прямо так? — уточнил он. — Глупый вопрос, наверное…

— Вы не умрете во второй раз, не волнуйтесь, — улыбнулся Тряпочкин. — Есть вещи, которые могут причинить вред и призраку, но земное тяготение в их число не входит.

Рассудком Данилюк и сам это прекрасно понимал. Но просто взять и шагнуть с девятого этажа все равно казалось опасным. Он колебался секунд десять, пока наконец не решился.

Ничего страшного не произошло. Вниз он ухнул с той же скоростью, с которой и должен был, но в ушах не свистело, дух не захватывало, «тело« своего положения не меняло. Просто как быстрый лифт. Долетел до земли, впечатался в нее ступнями, остановился.

Даже не успел толком ничего понять.

Спустя несколько секунд Данилюка догнал и Тряпочкин. Он и вовсе спускался медленно, плавно. И остановился не на земле, а в паре ладоней над ней. Потом заметил и поправился.

— Я вот тут подумал… а почему мы не проваливаемся сквозь землю? — полюбопытствовал Данилюк. — Сквозь стены же мы проходим.

— По привычке, — ответил Тряпочкин. — Для нас теперь нет никаких преград, кроме инерции мышления. Вы привыкли, что земля твердая — вот она для вас и твердая.

— Но… если я все-таки захочу… — просунул в землю руку Данилюк. Та прошла без задержек. — Я ведь могу туда целиком… ну, если вдруг захочу?..