– Да уж… – Благодарности в голосе Кремера не слышалось. Его большое красное лицо всегда становилось краснее отнюдь не от удовольствия, а когда он злился на Вулфа. – Вы были свидетелем убийства и не сообщили…

– Это не называлось убийством, пока он был жив.

– Ладно, не убийство – преступление. Вы не только не сообщили, вы…

– Преступлением на тот момент это считал только я. Другие со мной не согласились. Мистер Ликрафт, член коллегии адвокатов и, стало быть, сам слуга закона, спорил со мной по этому поводу всего лишь за пару минут до того, как в столовую вошел мистер Стеббинс.

– Вы были обязаны сообщить об этом. Вы лицензированный детектив. Кроме того, вы начали расследование, допрашивали подозреваемых…

– Я лишь проверял свои выводы. Я был бы просто болваном, если бы сообщил, не выяснив прежде…

– Черт возьми! – гаркнул Кремер. – Вы дадите мне закончить предложение? Одно!

Плечи Вулфа поднялись на одну восьмую дюйма и опустились.

– Разумеется, если это так важно. Я не смеюсь над вами, мистер Кремер. Но я уже ответил на подобные обвинения вам, мистеру Стеббинсу и помощнику окружного прокурора. Я не тянул с сообщением о преступлении и не брал на себя функции полиции. Хорошо, закончите предложение.

– Вы знали, что Пайл умирает. Вы сами так сказали.

– Это тоже было лишь мое предположение. Врачи еще пытались его спасти.

Кремер задохнулся. Он посмотрел на меня, не увидел никакой поддержки и снова повернулся к Вулфу:

– Я скажу, почему я здесь. Эти трое: повар, его помощник и тот, кто был в столовой, – Фриц Бреннер, Феликс Курбе и Золтан Махани – это все ваши люди. Ваши знакомые. Мне нужно знать о них все, по крайней мере о двух из них. Фрица можно исключить. Во-первых, трудно представить себе, чтобы Золтан не знал, кто взял первые две или три тарелки, а также не подходил ли кто-то за тарелкой второй раз, и не менее трудно поверить, что Феликс не видел, кто принес тарелку Пайлу.

– Да, действительно, – согласился Вулф. – Они оба отлично знают свое дело. Но их уже спрашивали об этом.

– Да, спрашивали. Также трудно поверить, будто и Гудвин не видел, кто обслуживал Пайла. Он всегда все видит.

– Мистер Гудвин вот он. Скажите это ему.

– Говорил. Теперь я хочу узнать ваше мнение по этому поводу. Знаю, вы его уже излагали, и не спорю, но ведь есть и альтернативные версии. Сначала факт. В кухне в металлическом мусорном бачке – не в мусорном ведре – мы нашли свернутый бумажный кулечек из обычной белой бумаги, заклеенный с одного конца скотчем. Эксперты в лаборатории обнаружили внутри частицы мышьяка. Единственные два более или менее отчетливых отпечатка принадлежат Золтану. Он говорит, что увидел этот кулечек под столом в кухне вскоре после начала обеда – он не помнит точно когда, – подобрал его с пола и бросил в бачок, а отпечатки остались, потому что он приоткрыл край, чтобы проверить, нет ли чего внутри.

– Я так и думал, – кивнул Вулф. – Бумажная упаковка.

– Ну да. Я не утверждаю, что это противоречит вашей гипотезе. Можно было вытряхнуть из него яд в сметану, не оставляя отпечатков, и наверняка она не оставила бы следов на полу, если бы думала, что они там могли остаться. Но ведь отпечатки Золтана есть. Разве мы не можем предположить, что Золтан отравил одну из порций, а потом проследил за тем, чтобы она попала к определенному человеку? Я сам отвечу. Тут есть два слабых места. Во-первых, Золтан утверждает, что не знал, какая девушка прикреплена к какому гостю. Но Феликс-то знал, и они могли быть в сговоре. Во-вторых, все девушки говорят, что Золтан им не указывал, какую тарелку брать, но вы же знаете, как это бывает. Он мог подсунуть ей эту тарелку молча, так что девушка и не заметила бы. Почему мы не можем принять это как версию?

– Нарушение логики здесь очевидно, – объявил Вулф. – Если бы все было так, как вы говорите, почему одна из них вернулась за другой тарелкой?

– Она растерялась. Нервничала. Не сообразила.

– Вздор! Почему же она не сказала об этом?

– Испугалась.

– Не верю. Я опрашивал их раньше вас. – Вулф отмахнулся. – Вздор! И вы сами это понимаете. Моя гипотеза обоснована аргументами. Надеюсь, вы уже ведете расследование в этом направлении. Я посоветовал мистеру Стеббинсу осмотреть их одежду, чтобы проверить, не было ли у кого-то кармана. Яд у нее должен был быть наготове.

– Он проверил. Карманы были у всех. Эксперты нигде не обнаружили следов мышьяка. – Кремер распрямил ноги. – Мы проверяем все в соответствии с вашей гипотезой. Возможно, через неделю-другую мы и сами бы к ней пришли. Но я хотел спросить ваше мнение об этих двоих. Вы хорошо их знаете.

– Да, знаю. Но не отвечаю за них. У них на совести может оказаться дюжина убийств, но они оба не имеют никакого отношения к смерти мистера Пайла. Если вы ведете расследование в соответствии с моей гипотезой… вернее, с моими выводами… вы, полагаю, уже установили очередность, в какой уносили тарелки.

– Нет, – покачал головой Кремер, – и сомневаюсь, что это удастся. Все, что у нас есть, – это набор противоречивых фактов. Вы их здорово напугали до того, как мы ими занялись. Мы знаем, кто были пять последних, отсчитывая от Пегги Чоут, которая сказала, что у Пайла уже была тарелка, и свою поставила перед вами, затем… Впрочем, вам это известно. Вы это знаете.

– Нет. Я знаю, в каком порядке они брали тарелки, но не знал, что они были последние. Между ними к столу мог подходить кто-нибудь еще.

– Нет. Мы точно установили, что они подходили последними. Пегги Чоут, затем Хелен Яконо, Нора Джерет, Кэрол Эннис и Люси Морган. Потом подошла Ферн Фабер, выходившая в уборную, но ей тарелки не досталось. Мы не смогли установить порядок, в каком они подходили к столу до того. Не можем определить порядок для первой семерки, кроме самой первой, Марджори Куинн. И вы не смогли бы.

Вулф повернул руку ладонью вверх:

– Мне не хватило времени.

– Неужели? Вы напугали их до смерти и пошли в столовую пугать гостей. Вот ваше расследование, как вы его понимаете, и к черту закон! Я удивился, когда пришел, увидев здесь Гудвина. Я думал, вы его отправили куда-нибудь, например с поручением заглянуть в агентство, откуда они набрали девушек. Или проверять Пайла, чтобы найти связь между ним и одной из них. Разве что потеряли интерес к этому делу?

– Мне волей-неволей приходится интересоваться, – сказал Вулф. – Как я уже объяснил помощнику окружного прокурора, именно по моей вине человек умер, съев то, что приготовил Фриц Бреннер. Но я никогда не даю мистеру Гудвину бессмысленных поручений. У меня он один, а у вас помощников много. Если тут есть какая-то связь с агентством или по линии мистера Пайла, вы раскопаете. Разумеется, они уже копают, но, если бы хоть что-то нашли, вас бы здесь не было. Если бы я отправил туда мистера Гудвина…

В дверь позвонили, и я встал и пошел открывать. Дверь кухни у меня за спиной приоткрылась, Фриц высунул голову в коридор, увидел меня и скрылся. Отвернувшись от него, я выглянул на крыльцо через одностороннюю стеклянную панель и понял, что слегка ошибся, когда говорил Вулфу о том, как трудно будет собрать девушек, поскольку все двенадцать проведут весь день в другом месте. Не все. Перед дверью стояла Хелен Яконо.