— Думаю, она с тобой согласится, — проворчал Кранли.

Айвстон заметил задорный огонек в глазах брата, который прекрасно понимал курьезность ситуации. Да, Кранли не проведешь. Братья вошли в Голубую гостиную и стали свидетелями появления мистера Джорджа и мисс Пенелопы Прествик в сопровождении Понсонби.

— Через десять минут, Айвстон, не раньше, — пробормотал Кранли, пересекая просторную комнату. — У тебя как раз будет время без свидетелей поболтать с мисс Прествик. А я не собираюсь быть жертвой приличий в своем собственном доме. — Тем не менее Кранли сдержанным поклоном приветствовал мисс Прествик, грациозно присевшую в реверансе, и принял поздравления мистера Прествика со вступлением в брак. — Как поживают ваши розы, мисс Прествик? — радушно поинтересовался он. — Надеюсь, они все так же прекрасны, как и в день приема?

Сверкнув темными глазами, мисс Прествик ответила довольно холодно:

— С розами все в полном порядке, лорд Кранли. Нет ни малейшего повода беспокоиться об этом. Несмотря на испытания, выпавшие на их долю, они полностью оправились.

— Какая удивительная стойкость, — сказал Кранли. — Или это ваша заслуга, мисс Прествик?

— В данном случае розы справились сами, без чьей-либо помощи, — весело пояснил мистер Прествик. Судя по застывшему выражению лица, сестра не одобряла его радушного тона.

Поскольку Айвстон в течение долгого времени избегал шумной толпы, называемой высшим светом, то видел мисс Прествик всего лишь раз на балу, который устраивал ее отец, виконт. К счастью или к несчастью, она очень отличалась от тех немногих дам, с которыми ему довелось встречаться за время добровольного затворничества. Яркая внешность Пенелопы находилась в полной гармонии с ее манерой поведения — она не тушевалась и была уверена в себе, не уступая мужчинам. Это было крайне интригующе. К тому же с тех пор, как он достиг зрелости, ни одна леди не смотрела на него так открыто и прямо, без тени лукавства или кокетства. Как ни странно, ему это было приятно, как будто свежий ветерок коснулся лица.

Айвстон, далеко не глупый молодой джентльмен, прекрасно понимал, что в свете его считают одним из самых желанных женихов. Он был из хорошего дома, из хорошей семьи, с хорошим состоянием, хорошим здоровьем и хорошими зубами. К тому же он наследовал титул герцога очень уважаемой фамилии. Несмотря на все это, он не был заносчив. Естественно, практически все незамужние дамы высшего света от пятнадцати до сорока были бы счастливы любому проявлению внимания с его стороны.

Он предполагал, что в этом мисс Прествик не отличалась от других.

— Что касается меня, я с удовольствием занимаюсь своими розами, — сказала мисс Прествик, одарив брата ледяным взглядом. — И прекрасно знаю, что никто не разделяет моей страсти к флористике. Я вижу, вы торопитесь. Не стоит из-за нас задерживаться, прошу вас. Нам с братом хотелось бы увидеть леди Амелию, чтобы вернуть ей шаль, которая была… которую я… которую она… — Мисс Прествик растерялась. Айвстону в который раз за сегодняшний день пришлось приложить немало усилий, чтобы не расхохотаться.

— Это так великодушно с вашей стороны, мисс Прествик, — сказал Айвстон в неожиданно наступившей неловкой тишине. — Вы очень великодушно поступили, одолжив леди Амелии свою великолепную шаль, когда она в этом нуждалась.

Кранли, надо заметить, покраснел до самого воротничка. В том, что муслиновое платье Амелии в буквальном смысле было изодрано в клочья и из-за этого ей потребовалась шаль, была доля и его вины.

— Шаль по праву принадлежит вам, мисс Прествик, — сказал Кранли; все это время он нервно вертел в руках сверток с подарком.

— При сложившихся обстоятельствах я считаю, — ответила мисс Прествик, всячески игнорируя попытки своего брата вмешаться в разговор, — что шаль должна находиться у Амелии. Постоянно.

— Воистину жест доброй воли, — довольно бесцеремонно вмешался мистер Прествик.

Ситуация явно забавляла Айвстона. Кранли, судя по выражению его лица, был не в восторге от происходящего.

— Как бы там ни было, — решительно сказала мисс Прествик, — мы не станем вас больше задерживать. Поскольку вы здесь, лорд Кранли, окажите мне любезность и возьмите шаль. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что она в надежных руках.

Во время разговора Пенелопа то и дело поправляла свою красную шаль, накинутую на плечи, с таким видом, как будто собиралась в любой момент сорваться с места и убежать.

Какая неловкая ситуация. Разве не должна она проявить решимость и задержаться? Чтобы привлечь наконец его внимание? Но у нее ничего не получалось. Вот он, наследник титула, будущий герцог, которого считают нелюдимым, ибо он имеет привычку избегать общения с гостями, стоит напротив и смотрит прямо на нее — красивую темноволосую девушку с яркими темными глазами и аристократически белой кожей с нежным румянцем.

Не было никакого сомнения, что она с превеликим удовольствием вышла бы за него замуж. Но разве не все леди этого хотят? Он обладал всем, что так привлекает женщин в мужчинах, и знал себе цену, ибо был далеко не глуп.

Надо признать, Пенелопа отличалась от других девушек. Этим все объяснялось. Возможно, она обладала слишком сильным характером? Была слишком прямолинейна? Это не совсем те качества, которые мужчина хочет видеть в женщине, если у него есть хоть немного здравого смысла. У Айвстона перед глазами был пример его матери, дамы с волевым характером, уверенной в себе и не терпящей возражений, и, однажды решив, что его жена будет не похожа на нее, он больше не задумывался об этом. Он нарисовал себе образ покладистой, мягкой леди, которой будет манипулировать. Большинство женщин кажутся просто ангелами, пока держишься от них на расстоянии, но стоит подпустить их ближе, как они превращаются в настоящих фурий. Айвстон был далек от мысли считать свою мать, герцогиню, фурией, и все-таки он видел, что отцу от нее иногда здорово доставалось, хотя герцог никогда не жаловался. Наоборот, его отец выглядел счастливым и довольным, но Айвстон считал, что можно быть еще счастливее с менее энергичной женой.

И теперь, приглядевшись к мисс Прествик внимательнее, он каждой клеточкой ощущал ее бурлящую энергию.

Это было крайне неприятно. До отвращения.

Айвстон стоял с равнодушным видом пассивного слушателя и не вымолвил ни слова, мысленно отгородившись от нее и выказывал полное отсутствие интереса. Но все-таки наблюдал за ее реакцией.

Ее реакция была неожиданной: она была в растерянности и едва взглянула на него. Но взгляд этот был полон холодного пренебрежения.

Будучи двадцати девяти лет от роду, по меньшей мере десять из них за Айвстоном, устраивая различные праздники и вечера, охотились мамаши девочек, которым было чуть больше четырнадцати лет. И никто ни разу не посмел его отвергнуть. Даже помыслить об этом никто не мог. Он всегда был окружен таким назойливым вниманием, что считал это в порядке вещей, хотя его это утомляло. И вот какая-то ничтожная девчонка, которая только и может, что похвастаться деньгами, а не высоким происхождением, посмела одним взглядом дать ему отставку?