машин такси поблизости не было вообще. Соответственно, добраться до города своим ходом солдаты вряд ли смогут, отсюда нам и перепало. Домой я не дозвонился, поэтому не смог попросить отца забрать меня в субботу.

Конечно, были некоторые опасения, но до города мы добрались без проблем. Всех высадили на центральной площади, неподалеку от дворца культуры «Энергетик».

Первым делом я решил сгонять домой. Затем, сразу к Юльке.

Было ощутимо холодно, дул ледяной ветер. В центре площади увидел большую и пышную новогоднюю елку, щедро украшенную разноцветными шарами и гирляндами. Сверху торчала огромная красная звезда. Чтобы дети не пытались таскать игрушки, красавицу окружили заборчиком, оббитым деревянными стендами с зайцами и медведями. Во всю длину там было написано поздравление с наступающим восемьдесят шестым годом. Уже чувствовалось праздничное настроение.

С улыбкой подумал о том, что и дома наверняка стоит наряженная елка. Скорее всего, живая, пахнущая свежей елью, а не пылью и дешевым пластиком. Черт возьми, я уже и забыл, как пахнет настоящая живая елка, ведь в моем времени мода на искусственные давно уже вытеснила живые. Хотя и не везде.

В предвкушении, я ускорил шаг. Но не успел отойти от площади и на сотню шагов, как позади меня раздался тройной автомобильный гудок. Обернувшись, я увидел желтый четыреста двенадцатый «Москвич», из открытого окна которого махал рукой Женька Филатов.

Обрадовавшись, вернулся и влез в машину.

— Ну здорова, Леха! — поприветствовал Женька. — Ты чего здесь? В увольнении?

— Ну да, домой иду. Семью уже пару месяцев не могу увидеть.

— Хорошее дело. Давай по пути подкину?

— Не откажусь. Что-то холодно сегодня.

— Ну да, вон снега сколько навалило. Я смотрю у тебя уже погоны другие? Это ты сейчас кто?

— Сержант. На должности заместителя командира взвода. Недавно присвоили. Ну, как недавно, еще в сентябре.

— Так мы же с лета не виделись. Последний раз тогда, у затона. Когда на «Метеоре» катались. Ну, поздравляю. Как служба-то?

Я тяжко вздохнул. Много бы чего хотел рассказать, но не стал. Во-первых, помнил, чем обернулось его стремление помочь мне в решении сложных вопросов, касающихся АЭС — серьезная авария, из-за которой тот слег в больницу на несколько месяцев. Ну а во-вторых — зачем? Вот серьезно, не хотелось мне.

— Да все нормально. Интересно, постоянно что-то новое. В наряды по станции заступаем.

— Ага, знаю. Отец тебя там видел недавно. Ты с комиссией там был.

— Тогда ты в курсе, что там произошел несчастный случай? — спросил я и по выражению лица Женьки понял, что новость его крайне удивила.

— Не, не в курсе. А что за случай?

Все ясно, значит, комитетские все умолчали. Информация через гражданских сотрудников никуда не просочилась. Раз его отец ничего не сказал сыну, значит, либо сам не знает, либо подписал бумагу о неразглашении.

— Да ничего особенного, — отмахнулся я. — Просто во время их визита один человек пострадал. Да, неважно. Лучше скажи как сам? Как Катюха?

— Все хорошо. Скоро станет мамой.

— Вот это я понимаю новость, не то, что у меня. Сплошная рутина.

— Ну а у вас как с Юлей?

Я тяжко вздохнул.

— Да все так же. Месяцами не видимся. Письма писать друг другу перестали, да и мне совсем некогда этим заниматься. Даже не знаю, что с ней и как. Да я отца ее чаще вижу, чем ее саму. Можешь представить, каково ей? Что это за отношения такие, когда не только не видишься, не пишешь письма, но даже и по телефону поговорить не получается… Даже не знаю, может уже и не ждет меня совсем.

— Она тебя любит, — спокойно ответил Женька, следя за дорогой. — Она понимает, где ты находишься и что отсутствуешь не по своей воле. К тому же, она сама дочь офицера, уже привыкла. Поэтому будь спокоен — она тебя ждет! И обязательно дождется!

Мысленно я был с ним согласен. И благодарен за то, что только укрепил мое мнение. Как жаль, что я не могу привлечь Женьку к своей задаче…

Тут же у меня возникла другая мысль. Раз Филатов тогда пострадал из-за своего стремления мне помочь, то почему это же правило не касается курсанта? Или, все только впереди?

От этой мысли меня пробрала дрожь.

— А ты чего катаешься?

— Да Катю к ее родителям отвозил.

Пока мы ехали, успели обсудить еще пару тем. Через несколько минут он подъехал к моему дому.

— Спасибо, Женька. Ну давай, увидимся. Катюхе привет.

— Ага, передам. Кстати! — Филатов вдруг посерьезнел. — Леха, крестным будешь?

Вообще-то крестным я уже был, правда, в другой жизни. У майора Ветрова родилась дочка шесть лет назад, вот он и предложил он мне стать крестным. И как-то это дело мне понравилось… Как в гости к нему не приду, обязательно какую-нибудь куклу или хотя бы киндер, но притащу. Но это в той жизни, а сейчас реальность у меня другая.

— Раз ты мне предложил, значит, буду! — улыбнулся я. — Это дело святое!

— Вот и отлично! — обрадовался Женька, пожимая мне руку.

Выбрался из машины, едва не шлепнулся на замерзшей луже. У подъезда все было тщательно посыпано песком, чтобы жители ноги не переломали, поднимаясь по скользкой лестнице.

Поднявшись на свой этаж, я позвонил в дверь. Так как была суббота, вся семья была дома — общими силами наводили в квартире порядок, причем задействованы были все.

Когда мама открыла дверь, я увидел за ее плечом Настю, волочившую за длинный шланг бирюзовую «Ракету». Это не убиваемое детище Днепропетровского завода было в каждой квартире, нещадно шумело, но честно сосало пыль. Кот Тишка сидел на шкафу в прихожей с ужасом таращился на пылесос и искренне не понимал, зачем эта шайтан-машина с воем катается за хозяевами.

— Привет, мам! — широко улыбнулся я.

— Леша! Ой, привет! — удивленно воскликнула мама и тут же заулыбалась. — Опять не предупредил, вот паразит! Заходи, заходи скорее! Промерз, наверное, весь?

— Да не особо. Меня Женька Филатов подвез до самого дома. Так что, нормально.

— Настя, Сережа. Леша приехал, — крикнула мама.

Пылесос был благополучно выключен, а кот испытал облегчение. Тут же подскочила Настя, прыгнула в объятия. И тут же испуганно отпрянула:

— Ой, какой ты холодный…

Из кухни показался отец с молотком в руке и сумкой с инструментами через плечо — видимо что-то ремонтировал.

— Здорово, сын! — сказал он, протягивая руку. — Ну что, увольнительная?

— Так точно! Смотрю, у вас тут парко-хозяйственный день?

— Ну, наконец-то. А то мы уже не помним, когда у тебя последнее нормальное увольнение будет. До конца службы осталось десять месяцев?