– Никакой ошибки не было. – Ее слова прозвучали как-то на редкость неубедительно. – Просто мы хотели от жизни разного.

– Если ты хочешь помнить все это именно так, что ж, твое право.

Ну вот, опять. Невероятно остро ощутив пропасть между ними, Лори глубоко вздохнула. Не нужно ничего отвечать. Зачем спорить о прошлом, которое уже давно пора было бы забыть? Но она никогда не умела сдерживаться.

– Это не просто мое право. Это правда. – Лори старательно выговаривала слова, надеясь, что они прозвучат холодно и спокойно. Как будто все это уже не имеет никакого значения. И оно действительно не имеет. Ведь это же давняя история.

Однако это не просто история, а ее собственная история. Их история.

Большая часть ее работы как раз и заключалась в том, чтобы знать, когда стоит оспаривать что-либо, а когда нужно просто помолчать, но, несмотря на это, Лори все равно не сумела удержаться.

– Нет ничего плохого в том, чтобы признать, что у тебя что-то не получается, и двигаться дальше, – настаивала она.

Они как раз поднялись на холм, и теперь их ждал самый неровный и темный отрезок пути.

– Я не могла здесь задержаться, ты же не хотел уезжать. Что нам еще оставалось? Да и в итоге ты и один неплохо со всем справился.

– А тебя это удивляет? – насмешливо уточнил Джонас. – Ты же всегда меня недооценивала.

– Неправда! Не было такого! – Лори почувствовала, как все ее тело загорелось от смущения, сразу же сменившегося негодованием. – Просто наши пути разошлись. Я не думала, что…

– Что ты не думала?

Почему у него такой ледяной голос?

– Что я слишком наивный и простоватый для твоих новых оксфордских друзей?

– Эй! С чего это ты вдруг решил все вывернуть наизнанку? Ты ненавидел Оксфорд, ненавидел Лондон, тебе не нравились мои друзья, ты и думать не хотел о том, чтобы когда-нибудь покинуть Корнуолл! Не я одна во всем виновата. Ты не хотел идти ни на какие уступки.

Джонас мягко рассмеялся:

– Уступки должны были быть взаимными. Напомни-ка мне, чем ты готова была пожертвовать ради меня?

– Так нечестно, – выдохнула Лори. Она только что пережила крах одних отношений, так неужели ей сейчас придется копаться еще и в тех, давно почивших?

– Да неужели?

И хуже всего, что ему, похоже, все это даже неинтересно. Джонас говорил так, словно они обсуждали каких-то совершенно посторонних людей, а не самих себя в молодости.

– Знаешь, на самом деле я должен тебя поблагодарить.

Лори удивленно обернулась:

– Меня?

– Да, именно тебя. Ты заставила меня повзрослеть. Доказать всем вокруг, и тебе, и моим родителям, и всем остальным, что я не какой-то там никчемный серфер, что действительно могу чего-то в жизни добиться.

– Я никогда так не думала.

Лори невольно вспомнила молодого, еще невозмужавшего и неокрепшего Джонаса в полурасстегнутом и съехавшем на бедра гидрокостюме. Широкие загорелые плечи, подтянутый живот, влажные волосы, доска под мышкой, дерзкая улыбка на губах и недвусмысленное предложение во взгляде… Лори даже вздрогнула от непереносимой тоски по тому далекому добродушному парню. Но почему этот мальчик вырос в такого холодного циника? Неужели это все случилось из-за нее?

Джонас снова невесело рассмеялся:

– Да какая в общем-то теперь разница? Это было так давно, а сами мы были почти что детьми. Так рано жениться – настоящее сумасшествие. Мы сами обрекли себя на слезы.

– Наверное, – задумчиво согласилась Лори.

Но так ли это на самом деле? Когда-то она думала, что они будут жить долго и счастливо, что они – две нашедшие друг друга половинки единого целого. Как же обидно сознавать, что сам он считает все это лишь безответственными ошибками юности. Проглотив вставший в горле комок, Лори отчаянно старалась найти новую тему для разговора, чтобы хоть немного рассеять ночной мрак.

– Вот и пришли.

Джонас остановился у ворот, и Лори едва на него не налетела, одновременно всем телом ощутив его близость. При одной мысли, что стоит ей протянуть руку, и она к нему прикоснется, в ней сразу же проснулось давно забытое желание, а следом за желанием пришел и страх.

– Но все это было не так уж и плохо, – заметил Джонас, завораживая ее своим взглядом, а его голос снова потеплел. – В безумствах молодости тоже есть свои плюсы.

– Точно. Самое счастливое время в моей жизни.

Черт. Лори ведь не собиралась в этом признаваться. Ни себе, ни тем более Джонасу. Наверное, все дело в коктейлях. Однако стоило ей произнести это вслух, как она поняла, что это действительно правда.

– Самое счастливое, – повторила она шепотом, надеясь, что Джонас ее не услышит.

Всего один шаг. Всего один крошечный шажок, и она к нему прикоснулась, все так же глядя ему прямо в глаза. И этого малейшего касания хватило, чтобы по ее напряженным нервам пробежал ток, а все тело от макушки до пяток вспыхнуло от желания.

Ее мягкая грудь прикасалась к его крепкой груди, и, приподняв голову, Лори смотрела ему прямо в глаза. Сглотнув, она облизала резко пересохшие губы и до боли сжала кулаки, борясь с дурацким желанием ухватить его за плечи.

– Джонас? – Лори сама не знала, о чем пытается спросить и о чем готова молить. Она лишь помнила, что сегодня ее день рождения и она уже очень, очень давно не чувствовала себя настолько живой, как сегодня. Как сейчас. – Джонас…

Несколько секунд он просто стоял, глядя ей прямо в глаза. А потом сделал шаг, и между ними сразу пролегла огромная пропасть.

– Спокойной ночи, Лори, увидимся утром. И не опаздывай, у нас много дел.

Лори вдруг стало очень холодно.

– Я никогда не опаздываю.

– Вот и замечательно.

Замерев у ворот, Лори наблюдала, как Джонас спускается с холма, и боролась с острым желанием броситься за ним следом или хотя бы окликнуть.

Но не успел он сделать и десятка шагов, как оглянулся, и ее сердце болезненно дрогнуло.

– Да, кстати, с днем рождения тебя.

Сказав это, он окончательно растворился в ночи, и Лори устало прислонилась к забору, сгорая от пульсирующего желания и гнетущего одиночества. Но если она чувствует все это после одного вечера с Джонасом, что ждет ее дальше? У них же впереди целое лето…

Заставив себя выпрямиться, Лори тряхнула головой. Так, ладно, это всего лишь минутная слабость. Нужно просто взять себя в руки и думать головой.

Ну и, разумеется, держаться подальше от Джонаса Джонса.

Лори легла глубоко за полночь, а потом еще несколько часов ворочалась в кровати, снедаемая тоской и сожалениями, но она твердо решила во что бы то ни стало прийти на работу вовремя.