– Джеймс, – сказала она хрипло, – поцелуй меня.

И впилась в его губы, прежде чем он успел остановить ее.

Впрочем, Джеймс не сопротивлялся. Обняв за талию, он прижал ее к себе. Диана пахла морем, солнцем и песком. Влажные губы, горячее дыхание… Ему вспомнился темный трактир в Кенте, где он насильно поцеловал ее. И какой сладостной, опьянявшей была минута ее ответной ласки.

Этот поцелуй стал не менее безумным. «О, девочка моя, теперь мне известна твоя сущность. В тебе горит желание! А ты строишь из себя бог знает что – утонченную барышню», – подумал Джеймс.

Да, Диана Уэрдинг – демон в его объятиях, и ему это нравилось, хотя очевидная попытка не пустить его в пещеру была до смешного глупа. Даже обидно – он считал ее гораздо умнее. Но с другой стороны, какая разница? Они здесь вдвоем, вокруг – никого, она необыкновенно красива, и он хотел ее. Все предыдущие планы тут же испарились.

Джеймс продолжал страстно целовать Диану, наслаждаясь ее сладким вкусом. Его губы двигались, вбирая все, что она щедро отдавала ему.

«Дорогая, я готов день и ночь принимать такие подарки!»

Она крепко ухватилась за него, словно боясь выпустить. Тем не менее он сам остановил этот безрассудный порыв и мягко отодвинул ее от себя.

– Давай на этом закончим, дорогая.

Диана тревожно и с подозрением посмотрела на него. Щеки пылали, волосы обвились вокруг шеи.

– О чем ты?

– На первый раз достаточно. Я хочу насладиться полнотой момента.

– Зачем?! – свирепо выкрикнула она.

– А чего ты ждала, милая? – Он провел пальцем по ее щеке. – Я ночами не спал, с тех пор как встретил тебя. Все вспоминал, как ты, вся такая высокомерная, уселась в моей каюте и язвила не переставая.

Властное выражение на ее лице сменилось удивлением.

– Я не язвила! Кроме того, мест больше не было.

– Ты присвоила себе мою каюту. Я иногда лежал без сна, делая вид, что сам пошел и притащил тебя на эту койку. И что не был так любезен…

– Любезен? – Диана презрительно фыркнула. – Значит, постоянные расспросы и насмешки теперь так называются?!

– Ну, по сравнению с тем, что я действительно собирался сделать, это даже больше, чем любезность. – Он заулыбался, видя ее возмущение. – Но мне интересно другое. Милая, почему ты вдруг решила стать эдаким агнцем для заклания?

Она смутилась.

– Агнцем…

– Да, околдовать меня своими чарами, – Джеймс подошел ближе, мягко убирая прядь с ее щеки, – чтобы я не узнал, что таится у вас в пещере.

– Я же сказала, там ничего нет.

– Не верю. – Он легонько провел пальцем вниз по ее лицу к подбородку. – Но спасибо, что дала мне насладиться тобой. Этот вкус… как ванильный сахар. Вам было это известно ранее, леди Уэрдинг?

Она густо покраснела:

– Нет…

– Неужели вам никто этого не говорил? За вами охотилось столько мужчин в доме адмирала, и ни один даже словом не обмолвился о том, как вы прелестны?

– Нет, они все поэты, – ответила она холодно.

– О, это ужасно!

С большой неохотой Джеймс опустил руку и заставил себя отвернуться. Никогда прежде он не ощущал такого напряжения в нижней части тела.

– Вы куда? – спросила Диана.

– В пещеры.

По мере того как Джеймс приближался к сухим пещерам, слой песка становился тоньше, уплотняясь в их тени. За спиной слышались быстрые шаги Дианы. Внизу шумело море, волны с наветренной стороны показывали свою мощь. Когда он наконец вошел в высеченный из ветра и воды коридор, Диана догнала его.

Внутри было пусто. Две смежные пещеры длиной около десяти футов. Камни, песок и крохотный крабик. Бедняга слишком далеко заполз и умер.

– Вот, видите, – сказала она, ликуя. – Ничего!

Действительно, но только на первый взгляд. Почему она не хотела пускать его туда? Что было скрыто от его глаз?

Ветер здесь дул не так сильно, и голос Джеймса раздавался глухим эхом в пещере.

– Вы зачем-то поцеловали меня. Не поведаете причину?

– Я это сделала, чтобы проверить, поведете ли вы себя как джентльмен.

Ну вот, она продолжала открыто врать. Ей ведь и так было известно, как он среагирует.

– Существуют более банальные способы узнать, джентльмен ли я. Например, посмотреть, отогнул ли я мизинец, держа в руке чашку чая.

Диана раздраженно посмотрела на него:

– Я перевидала множество мужчин с прекрасными манерами, от которых не оставалось и следа, как только они покидали компанию.

– А точнее, как только они оказывались рядом с вами? – Джеймс повернулся и положил руки ей на талию. – И тогда манеры летели ко всем чертям, я прав? Мужчины, конечно, дрались за вас в Лондоне на дуэлях? И неудивительно, вы довольно ценный приз. Вами нельзя просто так овладеть, даром.

Она вздрогнула и отступила.

– Что случилось? – спросил он с усмешкой. – Не хотите больше соблазнять меня? А, ну да, я ведь уже достиг цели – вошел в пещеры…

– Теперь мне, пожалуй, известно, какой вы джентльмен, – процедила она сквозь зубы.

– Меня вырастили благородным человеком. Я выходец с Юга, из весьма почтенной семьи. А моя сестра – столп чарлстонского общества.

– Значит, я не понравлюсь ей.

– Я так не думаю.

Диана расхохоталась:

– Нет, не понравлюсь. Неужели я еще не доказала свою испорченность?

Джеймс смотрел на нее в некотором замешательстве. Да, она злилась, но не только на него – в каждом ее слове слышалась насмешка над собой. Как будто кто-то, вроде ее никчемного мужа, непрестанно твердил, какой она ужасный человек.

– Мне кажется, вы и сами себя не знаете, – сказал он мягко. – Вы начали играть со мной, Диана. Так почему бы не довести дело до конца?

Она хотела его, и он знал об этом. Ее соски под тонким корсетом стали совсем твердыми. Кинувшись целовать его, она не ожидала от себя более серьезного влечения – лишь хотела обманом увести его от пещер. Тем более никогда не подозревала, что может разжечь огонь, способный поглотить, вероятно, весь остров.

Джеймс нащупал пуговицы корсета.

– Когда я впервые увидел тебя, смотревшую в саду на Йена О'Малли, то сразу сказал себе: «Она опасна». И не ошибся.

Пуговки были костяные, белые, стесавшиеся по краям.

– Милая, скольких мужчин ты уже зажгла?

Он расстегнул платье, обнажив ее тело. Грудь была округлой и твердой – грудь женщины, родившей ребенка. Темные жесткие кончики так и просились оказаться в его пальцах. Красиво, бесподобно! Он мог часами тут стоять, любуясь ею.